Три последних самодержца

Сказал тоже Зайончковский, что Вырубова у царицы — первый человек, что те, кто за ней не ухаживает, подвергаются опале, как, например, кн. Орлов, который уехал из-за нее. Первые люди у царя теперь — Дрентельн и Чагин, которые aux petits soins (Угождают (франц.).) перед Вырубовой. Как все это грязно! Пуришкевич сказал, что в Петербурге из гвардейских войск революционный дух проник сильно в гвардейский саперный батальон. С возмущением говорил Зайончковский про генерала Никитина, про его речь на одном военном обеде в присутствии вел. кн. Николая Николаевича, в которой Никитин восхвалял вел. князя, говорил, что, будь гвардия в Порт-Артуре с таким «орлом», японцы бы не взяли его. Эта речь произвела на всех присутствующих омерзительное впечатление, но вел. князю, видно, понравилась. За нее очень скоро Никитин получил командование первым армейским корпусом. Вел. князья более чем кто-либо любят восхваления, курение им фимиама.

31 октября.

Рассказывал Клейгельс, как, когда он был в Петербурге градоначальником, он устраивался, чтобы все знать. Так, к нему являлись с просьбами о предоставлении родственникам мест чиновников разных ведомств. Он давал этим просителям места для их родственников с условием, чтобы эти чиновники держали его в курсе всего, что творится в их министерствах. Чиновники исполняли условие, и поэтому Клейгельс все знал, что делается в Петербурге, а откуда он все знает — никому известно не было. В награду же за «сообщения» эти чиновники на праздниках получали серебряную вещицу, которые он закупал в большом количестве.

1 ноября.

Сегодня в 6 часов утра скончался в Париже от воспаления легких вел. кн. Алексей Александрович. Как генерал-адмирал вел. кн. Алексей Александрович никуда не годился — при нем начались все неурядицы в морском ведомстве. Хищения при нем процветали.

3 ноября.

У Е. В. был Шалберов, который говорил про царя, что не с кем ему поговорить, посоветоваться, что у всех своя партия: у царицы-матери своя, у молодой царицы своя, а у царя никого; что тех, кто его любит, и тех, к кому он расположен, удаляют интригами и другими способами, например, теперь кн. Орлова, к которому царь очень расположен. Про гофмаршала Бенкендорфа Шалберов неважно отзывается. Бенкендорф и министр двора, по его словам, — одна партия, а кн. Орлов и Дедюлин — другая. Шалберов удивлялся тому, что такую «мерзавку», как Вырубова, царица так любит, что она у царицы и днюет и ночует. Эта Вырубова такая же фальшивая, как и ее отец, Танеев. Шалберов тоже сказал, что царь ежедневно, как бы поздно ни было, вечером пишет свой дневник. Утром, во время чая, царь читает, скорее пробегает и «Новое время» и «Котлин». Просматривает он также и «Гражданин», но времени у царя мало, целый день он занят.

5 ноября.

Интересную, но и тревожную вещь рассказал сегодня Радциг. У Вырубовой огромная переписка, а письменные принадлежности всегда в большом беспорядке. Горничная ее всегда в поисках за бумагой и конвертами. Радциг сказал этой горничной, что у него канцелярия в порядке, много всего и он всегда может снабдить ее всем ей нужным. Ради этой любезности между Радцигом и горничной завязались добрые отношения, горничная пошла на откровенности. Радциг ей сказал про Вырубову, что она хорошая, серьезная женщина.

На это горничная начала хохотать и сказала, что она покажет ему такие фотографии, которые разубедят его в его мнении. Оказывается, что Вырубова дружит с каким-то мужиком, да еще и с монахом. И вот фотографию, на которой она снята, сидящая рядом с мужиком, и принесла горничная. Радциг глазам своим не поверил, когда это увидел. У этого мужика зверские глаза, самая противная, нахальная наружность.

(Это Распутин, ldn-knigi) Эту фотографию Вырубова не держит открыто на столе, а лежит она у нее в Евангелии. И что еще печальнее, что и мужик, и монах бывают у Вырубовой при царице, когда она посещает Вырубову. Этому мужику Вырубова собственноручно сшила шелковую голубую рубашку. Часто бывает он у Вырубовой в Царском, но пока еще во дворец не показывался. В Петербурге живет он на Греческом проспекте.

Радциг рассказывал, что при вскрытии тела вел. кн. Алексея Александровича нашли, что все органы у него были затронуты: печень у него, у живого еще, начала разлагаться, сердце было вдвое больше нормального, легкие как решето. Видно, что он сжег свою жизнь разгулом.

16 ноября.