Три письма и тетрадь

Я налил нам вина. На этот раз по полной. Я сел рядом с Верой на диван. Она всё так же странно улыбалась. То ли ласково, то ли виновато. Я подумал, что, скорее всего, она ждёт приезда отца. И теперь мнётся, не зная, как мне деликатней сообщить об этом. А я бы спокойно отнёсся к тому, что мне придётся вернуться жить к родителям.

— Ну, давай, Вера, выкладывай, что там у тебя. Что за таинственные улыбки. Написала весеннему Деду Морозу, и он ответил? Поделишься радостью?

— Хорошо, — Вера набрала воздуха в грудь, замерла и, после паузы, выдохнула: — Сначала выпьем за весну.

Мы чокнулись и выпили.

— Не тяни, рассказывай.

Я начинал подозревать нехорошее. Посерьёзнее, чем приезд отца. Да и чего можно было ожидать от её игривого настроения. Конечно, решила отречься от родной тётки, от её предложения вернуться в Москву. Сейчас объявит о решении остаться во Владимире, чтобы осчастливить меня. Я боялся, что Катя и Лена уже науськали её и она ждёт от меня подобие «помолвки».

— Хорошо, — Вера продолжала странно улыбаться. — Я сегодня весь день думала, как тебе это сказать… подбирала слова, но всё равно не получается. Это, кажется, просто, а с другой стороны непросто. Можно было и не говорить тебе, но я считаю, что ты должен знать… Дай мне руку…

Она взяла мою руку и притянула к себе. Получилось так, что моя ладонь оказалась прижатой к её животу. Я похолодел и перестал дышать: «Всё, приехали. Она беременна. Сейчас объявит, что у неё будет ребёнок». Да, именно так я подумал. Что ребёнок будет «у неё», а не «у нас».

— Я тебя, кажется, люблю, — тихо сказала она.

Я подождал, не будет ли чего про беременность. Дыхание не сразу вернулось ко мне. Я начал жадно глотать воздух, закашлялся и не мог произнести ни слова. Особенно из тех, что крутились, на тот момент, в голове.

— Это всё? — сумел прошипеть я.

— Да-а, — Вера весело взглянула на меня.

— Вера! — крикнул я, схватил со стола бутылку и сделал затяжной глоток. — Я тебя сейчас убивать буду за такие шутки.

— А я не шутила.

— Тем более. Знаешь, что сейчас со мной было? Обширный микроинфаркт, как минимум. Хорошо ещё в аптеку не пришлось бежать, — итальянец выручил.

Я поставил бутылку вина на стол, схватил Веру за плечи и повалил на диван. Она смеялась. Я прорычал ей на ухо:

— Пощады не будет.

— А ты что подумал?

— Самое страшное, Вер, — на ходу сочинял я. — Вдруг, какой-нибудь заезжий восточный принц, проезжая по Нариманова на белом слоне увидел тебя и сошёл с ума. А по-другому и быть не может. И ты теперь собираешься покинуть нас. Станешь принцессой, и в роскоши и славе забудешь своих бедных друзей.

— И ты испугался? — хитро прищурилась Вера.

— Конечно, испугался, — ответил я, — ещё бы мне не испугаться. Я что, по-твоему, неуязвимый Зигфрид, чтобы мне ничего не бояться? Мне же руки по самую голову отрубят. — Я поцеловал Веру и пояснил: — За то, что целовал тебя, за то, что прикасался к тебе. У них там с этим строго.

В это время, внизу, кто-то настойчиво начал колотить в дверь. Мы с Верой удивлённо переглянулись. Она начала прибирать в комнате, а я пошёл вниз. Из-за двери слышались недовольные голоса Штольца, Егора и Кати с Леной: «Ну, где этот провокатор?», «А мы, как дурочки, купились». Я с наслаждением прослушал все их возмущённые реплики в мой адрес, принял самый добродушный вид и, наконец, открыл дверь.

— О! Ребята! Девчонки! Какие вы милые, что заглянули к нам. Проходите, хорошие мои. Здравствуйте!

— Виделись, — отпихнул меня плечом Штольц.

Все молча поднимались по лестнице. Только Лена, через каждые две ступеньки, поворачивалась в мою сторону, показывая мне лицом, до какой степени она возмущена моей выходкой.

Мы всё рассказали Вере: про безалкогольный договор, про три желания и мою провокацию. Каждый свою версию, разумеется. Позже, я с извинениями, шепнул подругам, что направил их по ложному следу только потому, что у нас с Верой был запланирован серьёзнейший разговор по поводу наших взаимоотношений, и нам нужно было остаться наедине. Девчонки меня сразу простили, и я даже вырос в их глазах. Они высоко оценили мой ответственный подход к взаимоотношениям с Верой.

Я заметил горлышки бутылок в карманах пальто Штольца и поинтересовался:

— А это знак примирения?

— Да, договор аннулирован по взаимному согласию сторон, — ответил Штольц и достал бутылки.

— В конце концов, они наши желания и так выполнят, — рассудила Катя, — и не три, а гораздо больше.

— Как миленькие, — самодовольно подтвердила Лена.

Мы продолжили Праздник весны. Пока шла подготовка стола, Вера рассказала нам много интересного про этот день. Каким он был раньше, и у каких народов и племён сохранился. О том, что наши предки были мудрее нас, потому, что понимали связь Человека и Космоса.

Егор снова взял на себя роли конферансье, приглашённых артистов и тамады. И мы опять засиделись до половины третьего, как и в день нашего знакомства. Друзьям и их подругам пришлось остаться на ночлег. Девчонки увидели в этом мистически-романтические знаки судьбы.