Три ошибки Шерлока Холмса

— Не просто близкий друг, а до недавнего времени единственный. И совершенно удивительный человек, о чём я тебе позднее обязательно расскажу. Между прочим, ты его видел: когда тебя арестовывали, он мне помогал.

— А! Помню! — обрадовался Клей. — Такой светловолосый крепыш с красивыми пушистыми усами. Это он?

— Он.

— Храбрый малый: едва не полез под выстрел, решив, что ты не успеешь меня обезоружить и я тебя завалю. Но ты сказал, что он твой друг в недалёком прошлом. Неужели думаешь, что после того, как с тобой всё это случилось, он твоим другом быть перестал?

— Ни в коем случае! — Холмс продолжал улыбаться. — Но я сказал, что он был моим единственным другом. Теперь он не единственный. Раз я тебе всё это рассказываю, то ты — тоже мой близкий друг, разве нет?

Джон неожиданно вспыхнул и опустил голову:

— Постараюсь тебя не подвести, — проговорил он тихо. — Но я тебя прервал. Продолжай!

— Продолжаю. Итак, я выслушал рассказ Ирен Нортон в моей гостиной на Бейкер-стрит, в тот самый туманный вечер, который изменил мою жизнь навсегда. Никогда не забуду её лица, её голоса, когда она всё это говорила. Камин ярко пылал, и блики огня танцевали на её щеках, отражались в тяжёлом узле причёски, будто выточенном из чёрного дерева. Её глаза были почти всё время опущены, а когда она их подняла, мне показалось, что в расширившихся зрачках отражается вся комната. «Так вы мне поможете?» — спросила она. «Сделаю всё, что в моих силах», — ответил я. Я говорил это всем, кто ко мне приходил, но никогда ещё не слышал в своём голосе такой твёрдости. Её услышала и миссис Нортон. Она посмотрела на меня пристально и вдруг сказала: «Вы производите впечатление человека, которому нравится, что у него есть враги». — «Нет, — возразил я, — мне нравится быть сильнее моих врагов».

И я начал расследовать это дело. В первую очередь, нужно было установить, кто именно преследует миссис Нортон. Не буду описывать подробно ни хода моих умозаключений, ибо в них нет ничего интересного, ни тех запросов и телеграмм, которые я посылал в Америку. След шайки, покушавшейся на жизнь Ирен Нортон, нашёлся буквально через два дня. Это были известные в Штатах Линкеи.

— Ого! — присвистнул Клей. — Я о них слышал. Специалисты по железнодорожным ограблениям. Два брата и сын одного из братьев. Так ты их накрыл?

— Да, но к несчастью, не успел передать в руки правосудия. Но пока речь не об этом. Следующим моим шагом было обнаружить связь этой шайки и сыщика Меррея с адвокатом Годфри Нортоном.

— А связь была? — спросил Джон. — Ирен не ошиблась в своих выводах?

— Увы, нет. И вот, я начал даже не расследовать, а исследовать дело Нортона, вернее дела, ибо я сразу понял, что за этим джентльменом не может быть только одного дела. И знаешь, что я вскоре понял? Нортон, оказывается, занимался необычнейшим способом обогащения: он шантажировал преступников.

Джон даже подскочил на своей лежанке:

— Ничего себе! Это как же?

— Да, вообще-то, достаточно просто, — вздохнул Холмс. — Всё великое просто, даже великие подлости. В своё время Нортон оплёл своей сетью агента сыскной полиции Ральфа Меррея, поймав его на очень серьёзном должностном преступлении: сыщик использовал свою службу в полиции, чтобы свести счёты с более удачливым поклонником одной нью-орлеанской куртизанки. Дело было достаточно громкое, но никто, кроме хитрого адвоката, не догадался, что Меррей попросту подставил парня и довёл его до самоубийства. Итак, бесчестный полицейский оказался в руках бесчестного адвоката, и колесо завертелось. Полагаю, впрочем, что Нортон занимался этим не впервые... Словом, Меррей, судя по всему, способный сыщик, выводил его на след преступника, которого не сумела разоблачить полиция. Нортон подготавливал почву. Составлял документы для шантажа, записки, свидетельства и тому подобное, а затем через того же Меррея связывался с преступником и требовал от него вознаграждения за невыдачу его в руки правосудия.

— Ах ты, гадина! — вырвалось у Клея. — И никто с ним не разделался?

— А кто мог разделаться? — пожал плечами Холмс. — Никто из попавших на его крючок не знал, от кого исходит шантаж. Меррей-то был лишь подставным лицом, хотя инициатива в раскрытии преступлений принадлежала ему. И вот, заметь: преступление оставалось нераскрытым и ненаказанным, преступник ускользал от закона, а мистер Нортон, фактически ничем не рискуя, получал громадные деньги, чаще всего большую часть награбленного, и процветал. Когда я всё это понял, у меня опустились руки. Ликвидировать явившуюся в Англию банду Линкеев можно было без труда, я сразу потянул за несколько ниточек и живо опутал этих джентльменов своей сетью. Но Нортон, от которого так важно было избавить Ирен! Что я мог с ним поделать? Ты знаешь не хуже меня, Джон, что шантаж карается в лучшем случае несколькими месяцами тюрьмы.

— А сокрытие преступлений? — удивился Джон.