Три мышкетёра

Я не устаю поражаться способности некоторых прелестниц делать вид, будто ничего не происходит, но виконтесса превзошла всех известных мне притворщиц. Сейчас она казалась воплощением наивности и простодушия. Мне ничего не оставалось, как согласиться с ней.

– Да, маскарад действительно удался, – сказал я и добавил, поклоном приветствуя её спутника: – Самое главное, вы не скучаете, прекрасная виконтесса. Поэтому, я надеюсь, вы не станете возражать, если я вас покину. У меня возникло одно неотложное дело. Свою карету я оставляю в ваше распоряжение. Она отвезёт вас домой, когда вы пожелаете.

Виконтесса не возражала. Более того, она даже не выказала никакого сожаления по поводу моего внезапного отъезда, что меня немного задело. Мне казалось, что я заслужил несколько слов благодарности хотя бы за то, что помог ей с ключиком. Возможно, я бы их услышал, но тут оркестр заиграл вальс, и парочка унеслась прочь.

«Тем лучше, – успокоил я своё задетое самолюбие. – Зато теперь я свободен и могу делать то, что мне по душе, а по душе мне отправиться домой и устроиться на диване с хорошей книгой и тарелочкой моего любимого грюйера».

Оказавшись снаружи, я не без облегчения вдохнул свежий ночной воздух.

– Чью карету прикажете подать? – прервал мои дыхательные упражнения дежуривший у входа лакей.

– Я сегодня без кареты, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Меня устроит любой свободный экипаж.

– Считайте, что вам повезло, сударь. Вон тот экипаж уже с полчаса поджидает седока, – и, не дожидаясь моего ответа, лакей окликнул кучера фиакра, стоявшего неподалёку с зажжёнными фонарями:

– Эй, приятель! Вот твой пассажир.

Потом спросил, обращаясь ко мне:

– Куда прикажете вас отвезти?

Я назвал адрес, и он передал его вознице.

Через пять минут мы уже выезжали из ворот особняка. В дороге я задремал, видимо, под действием вина, выпитого на голодный желудок, и проснулся лишь когда фиакр внезапно остановился.

– Выходите, сударь. Приехали, – услышал я низкий голос.

– Сколько с меня? – спросил я, соскочив с подножки экипажа и приближаясь к вознице, но тот, вместо того чтобы ответить, хлестнул лошадей и пустил их крупной рысью. Что ни говори, поведение довольно странное для мыши, занимающейся извозом.

Какое-то время я стоял, недоуменно глядя вслед быстро удаляющемуся фиакру; потом, пожав плечами, направился ко входу в дом, нащупывая в кармане ключ от входной двери. Я не рассчитывал вернуться так скоро и потому взял ключ с собой, чтобы не будить прислугу, которая ложится рано.

Поднявшись по ступенькам, я нащупал замок (после того, как экипаж отъехал, на улице вдруг стало совсем темно) и привычным жестом вставил ключ в замочную скважину. Ключ кое-как вошёл в отверстие, но отчего-то не хотел поворачиваться. Я повторил попытку, однако замок не поддавался. Тогда я взялся за дверное кольцо и постучал в надежде, что кто-то из домочадцев услышит меня. В ответ – ни шороха. Дом стоял, погружённый во мрак. Я постучал сильнее.

– Ну кто там ещё стучит? – услышал я недовольный голос за моей спиной. – Вы что, не видите, что дверь опечатана?

Я повернулся и разглядел в окне дома напротив нечёткий силуэт, который при ближайшем рассмотрении оказался пожилой мышкой в чепчике и ночной сорочке. Очевидно, мой стук поднял её с постели.

– Как, опечатана? – спросил я, подходя поближе. Я ровным счётом ничего не понимал.

– Как, как? – проскрипела соседка. – А вот так. Пришли, да опечатали.

– Но почему?

– А я почём знаю?

– Но как же теперь попасть в дом?

– А что ты там забыл? Твои дружки уже были здесь часа три назад, да так ни с чем и ушли. Шёл бы и ты отсюда, нечего зря тревожить мирных граждан.

Меня она явно не узнавала, да и мне показалось, что эту мышку я никогда раньше не видел. Хотя, по правде говоря, я мало обращал внимания на челядь своего соседа, графа Стилтона, а, если судить по манере общения, моя собеседница, скорее всего, была из прислуги.

– Мои дружки? – переспросил я. Недоумение моё росло.

– Ну, дружки не дружки, но на них были такие же плащи.

– Вы хотите сказать, что дом пуст? – спросил я, не придав значения последнему замечанию.

– Как амбар церковной мыши.

– А слуги? Там же полно слуг.

– Про чужих слуг ничего не знаю. Они передо мной не отчитываются. Наверное, разбежались кто куда. Как только хозяина забрали, они все и убрались от греха подальше.

– Забрали? Как, забрали?

– Вот заладил! Все как, да как! А то не знаешь, как забирают. Сажают в чёрный фургон и везут в ближайшую каталажку, а, может, и ещё куда подальше. Будешь здесь шляться, и тебя увезут. Времена-то нынче неспокойные. И вообще, мне давно спать пора, – и она захлопнула окно.

Я остался один на тёмной улице.

Глава вторая,

в которой я вынужден спасаться бегством

Я терялся в догадках. Что бы всё это могло значить? Может быть, извозчик просто-напросто ошибся улицей?