Три мушкетера

В тот самый день, когда кардинал получил это письмо, король обратился к нему с обычным вопросом.

Ришелье посчитал по пальцам и мысленно сказал себе:

«Она пишет, что приедет через четыре или пять дней после получения денег. Дней пять пройдёт, пока деньги прибудут в Лондон, и дней пять - пока она приедет сюда. Всего, значит, десять дней. Нужно принять в расчёт противный ветер, всякие досадные случайности и недомогания. Предположим, двенадцать дней…»

- Ну как же, герцог, вы рассчитали? - спросил король.

- Да, ваше величество. Сегодня у нас двадцатое сентября. Городские старшины устраивают третьего октября празднество. Всё складывается великолепно. Никто не подумает, что вы идёте на уступки королеве.

Помолчав, кардинал добавил:

- Не забудьте, кстати, накануне праздника сказать королеве, что вы желали бы видеть, к лицу ли ей алмазные подвески.

XVII СУПРУГИ БОНАСЬЕ

Кардинал уже вторично в разговоре с королём упоминал об алмазных подвесках. Людовика XIII поразила такая настойчивость, и он решил, что за этим советом кроется тайна.

Он не раз чувствовал себя обиженным по той причине, что кардинал, имевший превосходную полицию - хотя она и не достигала совершенства полиции, современной нам, - оказывался лучше осведомлённым о семейных делах короля, чем сам король. На этот раз король решил, что беседа с Анной Австрийской должна пролить свет на какое-то обстоятельство, непонятное ему. Он надеялся затем вернуться к кардиналу, проникнув в какие-то тайны, известные или неизвестные его высокопреосвященству. И в том и в другом случае это должно было поднять престиж короля в глазах его министра.

Людовик XIII пошёл к королеве и, по своему обыкновению, начал разговор с угроз, относившихся к её приближённым. Анна Австрийская слушала опустив голову, давая излиться потоку, в надежде, что должен же наступить конец. Но не этого желал король. Король желал ссоры, в пылу которой должен был пролиться свет - безразлично какой. Он был убеждён, что у кардинала есть какая-то затаённая мысль и что он готовит ему одну из тех страшных неожиданностей, непревзойдённым мастером которых он был. Настойчивые обвинения короля привели его к желанной цели.

- Ваше величество, - воскликнула Анна Австрийская, выведенная из терпения смутными намёками, - почему вы не скажете прямо, что у вас на душе? Что я сделала? Какое преступление совершила? Не может быть, чтобы ваше величество поднимали весь этот шум из-за письма, написанного мною брату.

Король не нашёлся сразу, что ответить на такой прямой вопрос. Он подумал, что сейчас самое время сказать те слова, которые должны были быть сказаны только накануне празднества.

- Сударыня, - проговорил он с важностью, - в ближайшие дни будет устроен бал в ратуше. Я считаю необходимым, чтобы вы, из уважения к нашим славным старшинам, появились на этом балу в парадном платье и непременно с алмазными подвесками, которые я подарил вам ко дню рождения. Вот мой ответ.

Ответ этот был ужасен. Анна Австрийская подумала, что королю известно всё и что он только по настоянию кардинала был скрытен всю эту неделю. Такая скрытность, впрочем, была в характере короля. Королева страшно побледнела и оперлась о маленький столик своей прелестной рукой, сейчас казавшейся вылепленной из воска. Глядя на короля глазами, полными ужаса, она не произнесла ни слова.

- Вы слышите, сударыня? - спросил король, наслаждаясь её замешательством, хоть и не угадывая его причины. - Вы слышите?

- Слышу, сударь, - пролепетала королева.

- Вы будете на этом балу?

- Да.

- И на вас будут ваши алмазные подвески?

- Да.

Королева стала ещё бледнее. Король заметил это и, упиваясь её тревогой с той холодной жестокостью, которая составляла одну из самых неприятных сторон его характера, проговорил:

- Итак, решено! Вот и всё, что я хотел сказать вам.

- Но на какой день назначен бал? - спросила Анна Австрийская.

Людовик XIII почувствовал, что ему не следует отвечать на этот вопрос: голос королевы был похож на голос умирающей.

- Весьма скоро, сударыня, - ответил король. - Но я не помню в точности числа, нужно будет спросить у кардинала.

- Значит, это его высокопреосвященство посоветовал вам дать бал? - воскликнула королева.

- Да, сударыня. Но к чему этот вопрос? - с удивлением спросил король.

- И он же посоветовал вам напомнить мне об алмазных подвесках?

- Как вам сказать…

- Это он, ваше величество, он!

- Не всё ли равно - он или я? Не считаете ли вы эту просьбу преступной?

- Нет, сударь.

- Значит, вы будете?

- Да.

- Прекрасно, - сказал король, идя к выходу. - Надеюсь, вы исполните ваше обещание.

Королева сделала реверанс, не столько следуя этикету, сколько потому, что у неё подгибались колени. Король ушёл очень довольный.

- Я погибла! - прошептала королева. - Погибла! Кардинал знает всё. Это он натравливает на меня короля, который пока ещё ничего не знает, но скоро узнает. Я погибла! Боже мой! Боже мой!..

Она опустилась на колени и, закрыв лицо дрожащими руками, углубилась в молитву.