Три мушкетера

Не дожидаясь позволения хозяина, д'Артаньян быстро прошёл в дом и бросил беглый взгляд на постель. Постель была не смята. Бонасье не ложился.

Значит, он вернулся домой недавно, час или два назад; значит, он сопровождал свою жену до того места, куда её отвезли, или, по крайней мере, до первой почтовой станции.

- Благодарю вас, мэтр Бонасье, - сказал молодой человек, осушая стакан, - это всё, что мне было нужно от вас. Теперь я пойду к себе и прикажу Планше почистить сапоги, а когда он кончит, то, если хотите, пришлю его к вам, чтобы он почистил ваши башмаки.

И он оставил галантерейщика, который был совершенно ошеломлён этим странным прощанием и спрашивал себя, уж не запутался ли он сам в собственной лжи.

На верхней площадке лестницы д'Артаньян встретил испуганного Планше.

- Ах, сударь! - вскричал тот, едва завидев своего господина. - Опять новость! Я просто жду не дождусь вас!

- А что такое? - спросил д'Артаньян.

- Готов биться об заклад, что вы не угадаете, кто приходил к нам, пока вас не было!

- Когда же это?

- Полчаса назад, когда вы были у господина де Тревиля.

- Да кто же приходил? Говори скорее!

- Господин де Кавуа.

- Господин де Кавуа?

- Собственной персоной.

- Капитан гвардии его высокопреосвященства?

- Он самый.

- Он приходил арестовать меня?

- Мне показалось, что так, несмотря на его сладкий вид.

- Так у него был сладкий вид?

- Ну, знаете, сударь, просто как мёд!

- Неужели?

- Он сказал, что его высокопреосвященство желает вам добра и просит вас пожаловать в Пале-Рояль.

- Что же ты ответил ему?

- Что это невозможно, так как вас нет дома, в чём он мог убедиться.

- А что он сказал на это?

- Чтобы вы непременно зашли к нему в течение дня. Затем он добавил шёпотом: «Скажи твоему господину, что его высокопреосвященство очень расположен к нему и что, быть может, от этого свидания зависит его судьба».

- Для кардинала эта ловушка довольно неискусна, - с усмешкой сказал молодой человек.

- Поэтому-то я и заметил её и отвечал, что вы будете очень сожалеть, когда вернётесь. «Куда он уехал?» - спросил господин де Кавуа. «В Труа, в Шампань», - ответил я. «А когда?» - «Вчера вечером»…

- Планше, друг мой, - прервал егод'Артаньян, - право же, ты бесценный человек!

- Понимаете, сударь, я решил, что если вы захотите видеть господина де Кавуа, то всегда успеете опровергнуть меня и сказать, что вы вовсе не уезжали. В этом случае оказалось бы, что солгал я, а я ведь не дворянин, так что мне позволительно лгать.

- Успокойся, Планше, ты не потеряешь репутации правдивого человека: через четверть часа мы едем.

- Я только что собирался, сударь, посоветовать вам это. А куда мы едем, если не секрет?

- Разумеется, в сторону, противоположную той, какую ты указал господину де Кавуа. Впрочем, ты, наверное, так же торопишься узнать что-нибудь о Гримо, Мушкетоне и Базене, как я о том, что сталось с Атосом, Портосом и Арамисом?

- Разумеется, сударь, - сказал Планше, - и я готов ехать хоть сейчас. По-моему, воздух провинции полезнее для нас с вами в настоящую минуту, чем воздух Парижа, а потому…

- …а потому укладывайся, Планше, и едем. Я пойду вперёд пешком, с пустыми руками, во избежание каких-либо подозрений. Мы встретимся с тобой в гвардейских казармах… Кстати, Планше, ты, кажется, прав относительно нашего хозяина - это действительно большая каналья.

- Ага! Уж вы верьте мне, сударь, когда я говорю о ком-нибудь: я узнаю человека по лицу.

Как и было условлено, д'Артаньян спустился вниз первым. Затем, чтобы ему не в чем было себя упрекнуть, он в последний раз зашёл на квартиры своих трёх приятелей: от них не было никаких вестей, только на имя Арамиса было получено раздушённое письмо, написанное изящным и мелким почерком. Д'Артаньян взялся передать его по назначению. Десять минут спустя Планше явился к нему в конюшню гвардейских казарм. Д'Артаньян, не терявший времени, уже сам оседлал лошадь.

- Хорошо, - сказал он Планше, когда тот привязал чемодан, - теперь оседлай трёх остальных - и едем.

- Вы думаете, что, если у каждого из нас будет по две лошади, мы поедем быстрее? - спросил Планше с лукавым видом.

- Нет, господин шутник, - возразил д'Артаньян, - но с четырьмя лошадьми мы сможем привезти назад трёх приятелей, если только застанем их в живых.

- Что было бы большой удачей, - отвечал Планше. - Впрочем, никогда не следует отчаиваться в милосердии божьем.

- Аминь! - сказал д'Артаньян, садясь на лошадь.

И, покинув гвардейские казармы, они разъехались в разные стороны: один должен был выехать из Парижа через Лавильетскую заставу, а другой - через Монмартрскую, с тем чтобы соединиться за Сен-Дени. Этот стратегический манёвр был выполнен обоими с одинаковой точностью и увенчался успехом: д'Артаньян и Планше вместе прибыли в Пьерфит.

Надо сказать, что днём Планше был храбрее, чем ночью.