Три мешка хитростей

– Ольга Леонидовна Зверева, – преспокойненько ответила женщина, – она у нас работала, анестезиологом, с Феликсом Ефимовичем-то они разбежались, уж лет семь не жили, но оперировали вместе.

Мне на голову словно надели толстую зимнюю шапку, в ушах зазвенело. Галочка, не замечая ничего вокруг, токовала, словно глухарь на залитой солнцем лесной полянке:

– Конечно, Феликсу Ефимовичу удобно было считаться женатым мужчиной, тут на него прямо охота идет.

– Слышь, Галь, – прервала я ее, – а отойти на часок можно?

– Да иди себе спокойно до девяти, – отмахнулась Галина, – ежели чего, помою. А ты потом ночью мне поспать дашь, идет?

– А справлюсь? Медицинского образования нет.

– Ерунда, – потянулась Галочка, – зовут в основном форточки закрыть либо судно подать, если лежачие… Ежели чего по врачебной части, буданешь меня. Согласна?

Мы ударили по рукам, и я, переодевшись, выскользнула через служебный вход в тихий старомосковский дворик.

Возле метро нашелся вполне работающий телефонный аппарат. Я сунула в щель карточку:

– Алло, – раздался женский голос:

– Квартира Зверевой Ольги Леонидовны? – отчеканила я металлическим голосом.

– Да.

– Кто у аппарата?

– Соседка, – растерянно ответила собеседница, – с Алисой тут сижу, с Ольгой несчастье.

– Беспокоит следователь Петрова, – отрезала я, – у Зверевой работала глухонемая домработница, верно?

– Да, вроде.

– Можете уточнить у Алисы ее координаты и имя?

– Сейчас попробую, – раздался вздох в трубке.

Послышался легкий шорох, попискиванье, потом женщина проговорила:

– Записывайте, Коровина Людмила, улица Пустовалова, двенадцать, телефон…

– Погодите, какой телефон? Она же немая, – сказала я и мигом прикусила язык.

Надо же свалять такого дурака. Скорей всего Людмила живет не одна. Но собеседница спокойно пояснила:

– У нее такая система. Звоните и попадаете на автоответчик, если он включен – Людмила дома и слышит вас, если трубка не снимается – ушла.

Я опять принялась терзать телефон. После тихого щелчка зазвучало ровное сопрано:

– Здравствуйте, работает автосекретарь. Я лишена возможности разговаривать с вами, но великолепно слышу. Передавайте информацию и обязательно перезвоните через минуту снова.

Не слишком люблю разговаривать с магнитофоном, пусть даже и современным, но делать нечего. Аккуратно подбирая слова, словно беседуя с умственно отсталым ребенком, я сказала:

– Людмила, беспокоит следователь Виола Тараканова, нам необходимо встретиться и переговорить. Пожалуйста, никуда не уходите, еду к вам.

В ухо понеслись гудки. Я послушно набрала номер еще раз и вновь услышала легкий шорох и сопрано:

– Ваше сообщение услышано. Обязательно выполню просьбу.

Надо же, какая ловкая дама. Небось заготовила несколько вариантов ответов на все случаи жизни.

ГЛАВА 14

До улицы Пустовалова я добралась вмиг. Оказалось, что магистраль идет перпендикулярно Лесной улице от метро «Белорусская» в сторону центра. Дом был большой, старый, явно нуждающийся в капитальном ремонте. Квартира, в которой проживала немая Людмила, выглядела не слишком презентабельно, но дверь открыла вполне ухоженная дама лет тридцати пяти с отлично сохранившейся фигурой и великолепными тяжелыми волосами, свободно падающими на плечи.

Я никогда не имела дела с немыми и не очень представляла, как потечет наш разговор. Впрочем, можно ли назвать беседой общение с человеком, который не произнесет ни слова?

– Добрый день, вы Людмила? Следователь Тараканова.

– Проходите, – мелодично ответила женщина.

Я радостно побежала за ней на кухню. Все сразу стало на свои места. Очевидно, это сестра или подруга, служащая переводчицей. Небось тетка владеет азбукой глухонемых, и нам не придется общаться при помощи карандаша и листка бумаги.

Мы вошли в довольно простое помещение с самыми обычными кухонными шкафчиками, серенькими в розовый цветочек. Но там больше никого не оказалось. Дама подошла к электрочайнику и щелкнула рычажком.

– А где Людмила?

– Это я.

У меня разинулся рот.

– Но все говорили, что домработница Зверевой немая, и потом автоответчик…

– Все правильно, для клиентов я – убогий инвалид, но вам врать не хочу. Разговариваю, как нормальные люди, слышу и вижу прекрасно.

– Но к чему маскарад?

Людмила налила чай и пояснила:

– Для хорошей зарплаты.

– Немедленно объясните, – потребовала я.

– Пожалуйста, – пожала плечами хозяйка, – все очень просто.

Перестройка застала Людмилу на третьем курсе медицинского института. Пришлось бросить учебу и идти работать. Родители-инвалиды, денежные накопления превратились разом в пыль, цены скакали, словно обезумевшие обезьяны. Делать нечего, Люда взяла в руки тряпку и пошла мыть полы. Потом устроилась на работу к одной эстрадной певице, некой Соне Мрит, и вот та и подсказала случайно, как стать на рынке дешевой рабочей силы уникальным товаром.

– Всем ты, Милка, хороша, – пробормотала один раз обкуренная Соня, – убираешь чисто, с мужиком не кокетничаешь, не пьешь. Одно плохо – язык имеешь.

Люда, не обращая внимания на бред хозяйки, расстилала той постель. Однако следующая фраза Мрит заставила домработницу отложить подушку: