Три кварка (из 2012-го в 1982-й)

На распределение «командных» должностей ушло почти полчаса. Старостой группы стал Олег Денько – его назначили «сверху», из деканата. Комсоргом выбрали Миху Желтова, поскольку через пятнадцать минут переглядываний и смешков он вызвался сам, а других претендентов на это почетное звание не нашлось. Последняя незанятая вакансия отняла не меньшее количество времени – профсоюзным лидером никто своей волей становиться не захотел. Что это за должность, нафиг нужна и какие плюшки и пряники предполагает, собравшимся было пока невдомек, и потому каждый старался спихнуть с себя весьма вероятный в ближайшем будущем геморрой. Однако, когда приставленный к группе куратор от кафедры МОУ [24] вкратце объяснил, какие ништяки (талоны на питание, распределение мест в студенческом профилактории, плюс снятие с профорга обязанности собирать взносы) сулит сия «синекура», проблему все же решили. Подавляющим большинством голосов (тринадцать против одного)«профсоюзным боссом Рафферти» [25] избрали Шуру Синицына. Несмотря на его вялые возражения.

Когда официальная часть завершилась, мы всей толпой ломанулись на выход из аудитории. Кто куда. Одни в библиотеку, другие в столовую, третьи, в основном, жители Москвы и области – на электричку, четвертые… В общем, каждый нашел себе занятие по душе. Лично я вновь, как и днем ранее, направился в книжный и хозяйственный магазины. Прикупить еще кое-что жутко необходимое в быту и учебе. Сверла небольшого диаметра, ножовку по металлу, надфили, клей БФ, рубанок (фиг знает, зачем, но удержаться отчего-то не смог). В канцтоварах приобрел тетради, ручки, готовальню (не самую лучшую, но на первое время и такая сойдет), в букинистическом отделе – несколько учебников, сданных туда уже отучившимися студентами. В итоге вторая холщовая сумка наполнилась толстенными и не очень томами по общей физике, матанализу, аналитической геометрии и теормеху. И хотя последний на первом курсе был совершенно не нужен (эту дисциплину начинают изучать только в третьем семестре), но опять же – ностальгия замучила. Конечно, все это можно было получить на халяву в институтской библиотеке, однако свое, как известно, всегда лучше казенного, карман не тянет, да и в жизни потом обязательно пригодится. По крайней мере, на госэкзаменах – точно.

Печатную продукцию и скобяные товары я благополучно сгрузил на свой стол в общежитии, а затем, посетив столовую и заморив червячка, добрался, наконец, до НТБ [26] на первом этаже главного корпуса. Народ из библиотеки уже успел схлынуть, работники книгохранилища (точнее, работницы, некоторые, кстати, весьма симпатичные) носились как наскипидаренные, так что на добор недостающих книг, задачников и методичек у меня ушло не более получаса.

Гораздо больше времени занял поход на кафедру общественных наук. Чтобы получить на руки серый «кирпич» Истории КПСС и с десяток брошюр отцов-основателей, пришлось отстоять длиннющую очередь из таких же, как я, страдальцев, заполнить парочку бланков-заявок плюс невразумительную анкету на тему «не был, не участвовал, не состоял», а в довершение всего самому выискивать на запыленных полках и стеллажах нужную для учебы литературу. Напечатанную миллионными (вот уж бестселлеры так бестселлеры) тиражами.

От рутины я освободился лишь к пятнадцати тридцати. После чего еще раз скатался в столицу за очередным приобретением – вместительной дорожной сумкой через плечо вместо не слишком удобного, хотя и модного для нынешних времен «дипломата». Сумку я купил за семнадцать рублей, в большом универмаге, расположенном в самом конце Калининского проспекта. Того самого, который через десяток лет переименуют в Новый Арбат.

Оставшаяся часть дня прошла в обычной для подобных случаев суете: разговорах с соседями по блоку и забредающими «на огонек» однокурсниками и в подготовке к предстоящим на следующее утро занятиям. Какая именно «лаба» светит мне в первый учебный день, я знал совершенно точно – этот момент почему-то остался в памяти, так и не выветрившись за все дальнейшие годы. Что ж, видимо, и впрямь событие не самое рядовое. Начало, так сказать, новой жизни. Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Там – «оторвался, наконец, от маминой юбки». Здесь – «второй раз вошел в ту же самую реку». Назло древним философам, наперекор их проверенной временем истине. «Эх, знать бы еще, чем это все обернется. Цены бы такому знанию не было…»

* * *

– Три… пятнадцать, – выдохнул Шурик, после чего тут же повернул массивную рукоять на панели, а я, выждав пару секунд, продиктовал ему набор цифр, отразившихся в матовых окошках прибора. Синицын аккуратно занес данные в тетрадь и, пробурчав что-то невразумительное, махнул рукой, давая понять, что готов к продолжению…

Лабораторный практикум длился уже без малого третий час и должен был завершиться в ближайшее время. Двенадцатая серия измерений подходила к концу, оставалось еще две. Таких же муторных, но как раз их нам и не хватало для полного счастья.