Три кварка (1982-2012)

Короче, влюбился я в неё опять как пацан, будто и не было у нас ничего. Ни прожитых вместе лет, ни детей, ни брака. Впрочем, здесь этого и впрямь не было. Пока не было. Но будет, обязательно будет. В этом я точно уверен. Хотя характер у моей будущей-прошлой такой, что под горячую руку ей лучше не попадаться. Она ведь, сколько я её помню, никогда и ничего не боялась. То есть, нет, вру, кое-чего всё же боялась. Во-первых, она почему-то в воду никогда не ныряла, а во-вторых, таблетки глотать не могла, думала, что задохнётся или подавится. Однако меня это нисколько не раздражало. Жанне я мог простить всё, что угодно. Тем более что и сам был грешен. Местами…

От электрички до дома я её, конечно же, проводил. Расстояние там всего километр, но мы шли настолько не торопясь, с такой черепашьей скоростью, что вполне могли бы претендовать на звание самой заторможенной пары этого года. Останавливались возле каждого столба, ржали непонятно над чем, болтали напропалую, пихались локтями, отнимали друг у друга сумку с набором «Юный гранатомётчик» и наслаждались общением как могли.

А когда подошли к психбольнице (типа, чтобы «срезать угол»), то сначала минут пятнадцать искали «дырку в заборе», а потом, крадучись, пробирались между корпусами-бараками. Через каждые десять шагов Жанна хватала меня за руку и жарко шептала:

— Сейчас ка-ак выскочат психи, ка-ак прыгнут на нас…

Я так же шёпотом отвечал:

— Не, не прыгнут. Мы же буйные. Подумают, что свои.

После чего мы и впрямь начинали хохотать как безумные. Явным образом нарываясь. На приключения. И один раз чуть было не нарвались. В ближайшем бараке зажёгся свет, и на крыльцо вышел мужик в наброшенном поверх телогрейки халате. Видимо, санитар. К счастью, обнаружить он нас не сумел — успели затаиться в кустах. В итоге мужик просто плюнул на землю, витиевато выматерился и громко сообщил в темноту, что если разные пи… пардон, граждане нетрадиционной сексуальной ориентации продолжат орать, то за здоровье и целостность этих граждан он лично нифига не ручается…

В целом, путь от станции до дома, где жила Жанна, занял у нас часа полтора. А потом мы ещё долго стояли возле подъезда. Она говорила, что ей уже надо домой, но продолжала топтаться на месте. Я тоже уверял её, что тороплюсь в общежитие, и тоже не уходил. Наверное, ждали, кто из нас первый не выдержит и замёрзнет вот так вот стоять на ветру. В результате замёрзли оба и всё-таки распрощались. Правда, с большой неохотой. А ещё она свой телефон мне прямо на руке написала. Хотя я её об этом вообще не просил. Поскольку и так знал его наизусть. Помнил по «прошлой» жизни…

* * *

Проснулся я (точнее, решил, что хватит валяться в постели) где-то в районе семи. Шурик, судя по раздающимся из-за двери звукам, уже встал и тусовался сейчас около умывальника — принимал водные процедуры.

— Здоро́во, Шур. Как оно ничего? — поприветствовал я приятеля, выйдя из комнаты.

— А! — отмахнулся Синицын, закручивая колпачок на тюбике с зубной пастой. — Башка после вчерашнего смурная совсем.

— Чего это вдруг?

— Да понимаешь, я на стройку вчера пузырь притащил. Импортный, поллитровку. Мне его папаня из загранки привёз.

— И?

— Ну, отдал Петровичу, как обещал.

— Зря ты, наверное, это сделал, — усмехнулся я, включая воду и начиная не спеша умываться. — Надо было шлангом прикинуться, пустой, мол, со встречи приехал.

— Это точно, — вздохнул Синицын. — Петрович с механиком к вечеру упились чуть ли не до поросячьего визга.

— Это с поллитра-то? — моему удивлению не было предела.

— Да нет. Они ещё за добавкой бегали. Ну, то есть, не сами, конечно, бегали. Иваныча посылали. Потом к ним ещё электрик добавился. В общем, часам к пяти вся работа закончилась.

— Нашим, надеюсь, не наливали?

— Нет, нашим не наливали, — помотал головой Шурик. — Только мне. Немного. Два раза по стопке.

— И как?

Мой друг недовольно поморщился:

— Да ну, блин. Не нравится мне эта водка. Пить противно, и голова потом сильно болит.

— Это пока болит. С непривычки, — хохотнул я, вытирая полотенцем лицо. — Лет через пять ты, может быть, запоёшь совсем по-другому.

— Может, и запою, — не стал возражать Синицын. — А сейчас ну его нафиг, напиваться по-свински. Лучше уж теорфизом заняться, пользы от него больше, и голова проясняется.

— Это точно, — кивнул я, соглашаясь с приятелем и уже прикидывая, будем мы сегодня работать или начальники объявят нам выходной, ссылаясь на объективные трудности.

* * *

На выходной, как выяснилось, я надеялся зря. И хотя мастера на площадке не оказалось, так же как и электрика с крановы́м, зато присутствовал Николай Иванович. Хмурый как туча, он слонялся по стройке и раздавал всем ценные указания.

— Петрович-то куда подевался? — невинно поинтересовался я минут через двадцать, когда Барабаш закончил с инструктажом.

— Болеет Петрович, — буркнул в ответ дядя Коля. — День вчера был хреновый. Бетон не пришёл, с арматурой пересортица вышла, кран на профилактику встал. А ещё Васька, гад, снова доску упёр. Полкуба почти, ни дна ему, ни покрышки.

— Что? Нечем работать сегодня?