Три кварка (1982-2012)

— Каких во-вторых? — не врубился профессор.

— Ну, ты сказал, что быть испытателем, во-первых, опасно, а во-вторых…

— А во-вторых, к этому надо как следует подготовиться, — сообщил менторским тоном завлаб.

— Как именно? — деловито поинтересовалась женщина.

— Надо шлем специальный надеть, а потом настроить его в соответствии с мозговой активностью испытателя, — пояснил Шурик.

— Типа, энцефалограмму снять? — уточнила Жанна.

— Да, что-то вроде того.

— Ну, это совсем ерунда. Ничего сложного.

— Верно, ничего сложного, — кивнул профессор. — Но вообще процедура не очень приятная. И кроме того, снятие электрических параметров головного мозга — это ещё не всё…

— Не всё?

— Да, не всё. Потом исследуется электрическая активность всего организма.

— Наподобие ЭКГ[1]?

— Почти. На разные участки тела, заметь, обнажённого тела, накладываются специальные датчики-электроды. В совокупности их восемнадцать штук, шесть — на руках, четыре — на шее, четыре на животе. А еще четыре надо закрепить на груди.

Жанна скептически посмотрела на Шурика, скосила глаза вниз, хмыкнула.

— Нет. Не буду я эту фигню испытывать. Мне это не интересно.

Наблюдающий за процессом Смирнов поднял вверх большой палец. Шурик, довольный собой, подмигнул Михаилу.

— Так, а это что? Тот самый портфель? — женщина встала и подошла к компьютерному столу.

Заняв место перед монитором, она подняла прислонённый к ножке портфель и принялась увлечённо в нем рыться.

— Тэкс, и где здесь тайное отделение? Внутри или сбоку?

— Сбоку. Я сейчас покажу, — попробовал объяснить присевший рядом профессор.

Жанна несильно хлопнула его по руке:

— Не лапай. Сама найду.

Синицын обиженно засопел.

Женщина его «страдания» проигнорировала.

— Блин! Наворотят карманов, ни черта не поймёшь, — ворчала она, ощупывая кожаные бока саквояжа.

— Ты его уже проверял? — спросил Смирнов у ревниво следящего за дамой учёного.

— Час назад.

— И что?

— Пусто, — помотал головой завлаб…

— Ага. Вот оно где, — произнесла Жанна примерно через минуту. — Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас там… Опа! Бумажка!

— Что?! Какая бумажка? — удивились мужчины, глядя, как она выуживает из потайного кармана сложенный в несколько раз тетрадный листок.

— Обычная, — супруга Андрея пожала плечами и…

— Постой, погоди! — вскинулся внезапно завлаб, не давая ей развернуть находку.

Женщина вздрогнула.

— Попробуй положить её обратно в карман, — взволнованно пробормотал Шурик.

— Да пожалуйста.

Жанна сунула листок в секретное отделение и с недовольным видом повернулась к Синицыну:

— Ну? Что теперь?

— А вот что, — забрав у дамы портфель, профессор кивнул насторожившемуся Смирнову и аккуратно расстегнул «невидимый» клапан. — Гляди, Миш.

Михаил Дмитриевич заглянул внутрь и изумлённо присвистнул. Листка в кармане не оказалось.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворённо заметил завлаб, закрывая портфель и возвращая его Жанне. — Жанн, будь любезна, открой его ещё раз.

Дама пожала плечами и… вытащила наружу тот же самый листок.

— Клади обратно, — скомандовал по новой профессор.

— Да вы что, рехнулись что ли? — попробовала возмутиться Жанна. — Что за идиотизм, бумажки туда-сюда перекладывать?

— Жанн, я тебя очень прошу, сделай, как я говорю, — быстро проговорил Синицын. — Я тебе потом всё объясню. Обещаю.

— Дурость какая-то, — женщина фыркнула, но всё же исполнила просьбу. — Учти, Шур, это в последний раз.

— Хорошо-хорошо, — не стал пререкаться учёный.

Он снова открыл саквояж и продемонстрировал Смирнову пустое тайное отделение.

— И что это значит? — поинтересовался тот, не обнаружив внутри искомого.

— Сейчас расскажу.

Синицын опять передал Жанне портфель и, закинув руки за голову, принялся насвистывать какой-то фривольный мотивчик.

— Всё? Можно открывать? — уточнила на всякий случай супруга Андрея.

— Можно, — отозвался учёный.

Жанна в третий раз вытащила из портфеля листок и осторожно его развернула. Не забыв, впрочем, пренебрежительно хмыкнуть в сторону гражданина профессора. Она даже рот приоткрыла, видимо, желая что-то съязвить насчёт хитромудрых экспериментаторов и уровня умственного развития всех без исключения «учёных мужей», но… внезапно застыла на полуслове. Ирония испарилась, губы предательски дрогнули, глаза повлажнели.

— Это… что? Это действительно… правда? — пробормотала она, вглядываясь в написанное.

— Могу я взглянуть? — Синицын протянул руку к посланию.

— Что? А, да-да, конечно, — невпопад ответила женщина.

— Смотри, Миш, — Шурик продемонстрировал листок Михаилу. — Андрей написал эту записку тринадцатого. И в портфеле она, скорее всего, оказалась в тот же день.

— Он мог её отправить позднее, — усомнился Смирнов.

— Мог. Но не думаю, что намного. Максимум, на сутки-двое. Иначе бы он обязательно исправил текущую дату.

— Согласен, — немного подумав, кивнул Михаил Дмитриевич. — И это означает, что…

— Это не первое его послание, — глухо произнесла Жанна. Произнесла так, будто не слышала, о чём говорят мужчины, словно отвечая самой себе на так и не прозвучавший вопрос. Свой собственный.