Три кварка (1982-2012)

— А что? Есть что скрывать от общественности? — живо поинтересовался «чекист».

— Ну-у…

— Да ладно тебе, не волнуйся, — рассмеялся Михаил Дмитриевич. — Моими коллегами тут и не пахнет. Любители какие-то балуют.

— Любители?! Какие любители?

— Хрен знает, — пожал плечами Смирнов. — Может, муж обманутый. Может, просто ошиблись.

— Какой ещё муж?! — возмутился Синицын.

— Тебе виднее, — улыбнулся опять подполковник. — Впрочем, ладно. В любом случае, в полицию ты всё-таки заяви. В смысле, насчёт ограбления. А по поводу закладок в квартире… Хм, боюсь, затаскают тебя плюс штраф какой-нибудь управляющая компания выпишет. Якобы за самовольно установленные устройства, нарушение правил ПБ, туда-сюда. Пока разберутся, кто, что, всех собак на тебя же повесят. Замучаешься потом отбрехиваться.

— Так что же мне тогда делать со всей этой… машинерией?

— Что делать, что делать… — Михаил Дмитриевич почесал за ухом, подумал немного. — Короче, сделаем так. Есть у меня один специалист, кувалдой сейфы вскрывает. Придет сюда с хитрым приборчиком, квартиру твою прошерстит, жучков прибьёт, сигнализацию восстановит. Только с обрывом на линии и — за пределами частных владений. Вот тогда и обратишься в своё ТСЖ, чтобы сигнализацию отремонтировали. Можешь даже охранку после этого установить, тогда точно никто уже в квартиру не влезет.

— Хорошо. Охранку я закажу.

— Ну, вот и отлично. А сейчас пойдём потихоньку. Портфельчик твой будем искать.

— Да-да, конечно пойдём. Это правильно.

* * *

— Вот он! Вот он, портфельчик мой! — заорал Шура, углядев таки в груде мусора утерянный вчера раритет, бросаясь к нему прямо через наваленные возле контейнера мешки и пакеты.

Смирнов за Синицыным не последовал, благоразумно решив постоять в стороне, предоставляя профессору почётное право собственноручно откопать и очистить находку от мусора только что найденный саквояж.

— Вот он! Вот он родимый! — повторял довольный как слон доктор наук, прижимая к груди кожаную находку.

— Точно он? Не ошибся? — уточнил Михаил Дмитриевич.

— Я его из миллиона узнаю, — ответил учёный, вылезая наконец из дурно пахнущей кучи.

Эта помойка оказалась пятой из намеченных десяти, которые они собирались проверить.

— Повезло, — констатировал подполковник. — Могли бы вообще не найти.

— Это точно, — согласился Синицын. — Щас я его… отряхну маленько и можно домой идти.

— Не стоит сейчас домой возвращаться, — покачал головой Смирнов. — На улице посидим. Обсудим, что, как…

— А! Ёлки! Я и забыл совсем, что дома-то у меня… — махнул рукою профессор, вспоминая про установленные в квартире закладки.

— Вот-вот, — подтвердил его догадку «чекист». — Домой нам идти ни к чему.

Найдя подходящую лавочку, друзья сели и принялись осматривать очищенный от грязи портфель.

— Все бумаги на месте, только помятые, — сообщил Шурик через пару минут.

— Что с тайником? — тут же поинтересовался Смирнов.

— Пусто, — удручённо вздохнул Синицын, открыв секретное отделение и заглянув внутрь.

— Вытащить не могли?

— Исключено. Если Андрей написал и отправил послание, то адресовано оно нам и, значит, найти его можем только мы и никто другой.

— Это хорошо. Выходит, Андрей ничего нового нам пока не отправил.

— Скорее всего, он просто в песенник свой ещё не заглядывал, поэтому и не писал ничего.

— Ну что ж, будем ждать, пока не напишет, — подытожил Михаил Дмитриевич. — А, кстати, Шур, я ведь сегодня в Склиф с утра заезжал, с Жанной общался.

— Да?! И как там она? Как Андрюха?

— Да как тебе сказать? Странности там какие-то.

— Какие ещё странности?

— Странные, Шур. Очень странные…

О том, что произошло в больнице, Смирнов рассказывал минут пять. Говорил коротко и по существу. Сделав акцент на состоянии Андрея и его непонятной «прозрачности», а затем поведав о реакции Жанны на сведения о «секретных» экспериментах в Курчатовском Институте.

— Ерунда какая-то, — задумчиво пробормотал Синицын, выслушав подполковника.

— В чём именно?

— Да во всём, — пожал плечами профессор. — Вот взять хотя бы… хотя бы… хотя… Хм, а ведь и вправду… забавная фигня получается.

— Какая фигня? — подался вперёд Михаил Дмитриевич.

Учёный посмотрел на него с удивлением:

— А ты что, ещё не сообразил?

— Нет.

— Странно. Я думал, это вполне очевидно.

Синицын снова пожал плечами, затем усмехнулся и, подняв вверх указательный палец, многозначительно произнёс:

— Антикварк.

— Антикварк?

— Да, Михаил. Антикварк. Шерше, как говорится, ля фам.

— Ля фам это значит… женщина? — стало наконец доходить до Смирнова.

— Вот именно, друг мой! Вот именно! — довольный профессор откинулся на спинку скамейки. — Именно женщина! Иного я предположить не могу!

— Но… каким образом?

— Всё очень просто. Вот, смотри.

Синицын поднял с земли несколько веточек, разложил их на лавке и принялся объяснять подполковнику суть проблемы.