Три холма, охраняющие край света

- Гражданами Великобритании заделались, значит? - ласково спросил господин в штатском, который командовал милицейскими. - Отчего же сразу нас не вызвали? Есть, есть ещё недостатки, что греха таить… А где водительское удостоверение?

- Это не наша машина, - сказала Леди. - Тётка там, внутри была…

Визжащую Анжелу Петровну тем временем влекли в карету «Скорой помощи». Она упиралась и звала какого-то Катульку.

- Не ваша… Бедная баба, - вздохнул господин и представился: - Генерал-майор Лошкомоев, к вашим услугам.

Только в провинции сохранялось ещё какое-то почтение к иностранцам!

- Совсем крыша поехала, - продолжал генерал. - То она Анжела, то она Таня… Вообще наша служба калечит людей, а женщин в особенности. Это какие же нервы надо иметь!

- Мы свободны? - спросил Терри.

- Конечно, - сказал генерал. - Вот майор Одинцов у вас показания возьмёт, и всё, гражданка Туркова и гражданин Фицморис. А если вы в город, то и подвезёт. Подпишете протокол не на коленке, а как люди, в кабинете, за столом, и гуляйте! У нас есть на что посмотреть. Коля, отвези молодых людей в управление! Не изжили мы ещё бумажную волокиту, да ведь и у вас не лучше! Я сам в Лидсе на стажировке был, когда пакистанский квартал… Но вы, пожалуй, не помните, и слава богу. Это, наверное, маньяка какого-нибудь машина - вон как размалевал! Уж я - про маньяков всё знаю! Словом, всего вам доброго, Теренс… э-э…

- Родерикович, - подсказал Дюк.

- Прилично русским владеете, Теренс Родерикович, а вы, стало быть, Лидия Антоновна? Туркова? Знаменитая фамилия… Ну, не смею вас задерживать… Одинцов!

Генерал отдал необходимые распоряжения на ухо майору.

- Очень кстати, - сказала Леди. - Нам ещё один адресок пробить надо…

- Одинцов пробьёт! - весело сказал Лошкомоев. - Всегда рады помочь!

Он помахал вслед молодым свидетелям и схватился за мобильник.

- Максимыч, - торопливо заговорил он. - Хорошие новости. Есть у нас теперь подход к Туркову. Надёжный. Подробности лично. Оповести всех, кого следует… Потом натыкал другой номер и заорал:

- Козлы! А если султан этот обдолбанный захочет на сельское хозяйство посмотреть? Всех же к Филимонычу возят… Вытаскивайте эту розовую колымагу, на штрафплощадку её, а брёвна сносите! Кулько! Звони военным, пусть они понтонную переправу наводят! А сверху асфальт! Ах, так не делают? А у нас делают! У нас ещё и не так делают! Вот уж это была правда…

…Для своей же пользы люди
Покидали Индарейю -
Слишком тяжко человеку
Ощущать несовершенство,
Слишком тяжко человеку
Видеть доблести ульвана -
Пятьдесят зубов обычных
И четыре боевых!

ГЛАВА 37

- Кто бы мог подумать, что в Сибири так жарко! - воскликнул кум Понсиано, входя на веранду.

- Хозяева! Есть кто дома? - позвала Вера Игнатьевна. Ответом ей был храп.

Храпел мужчина в тельняшке и пижамных штанах, лежащий на диване. Лицо мужчины закрывала от любопытных старая газета - она вздымалась и опускалась сообразно дыханию.

- Книг-то сколько! - уважительно заметил сеньор Давила. - Учёный, должно быть… А мы вваливаемся…

- Разбудим его, - сказала Вера Игнатьевна. - Тут и телефон есть…

- Обождите, Верита, осмотримся… Да вы, пожалуй, не скоро добудитесь - парень заправлялся основательно.

- Типичный мужской бардак! - сказала учительница. - Третьи сутки гуляет. Хотя на столе порядок…

- Во дворе тоже порядок, - сказал кум Понсиано. - А на столе… Выясним-ка пока, с кем имеем дело! Ага! Это мы удачно зашли! Пожалуй, хозяин дома заодно с сеньором Катулькой. Вот сумка нашего похитителя. Вот мои деньги. А вот и наши документы!

- Откуда взяться мыслям поутру? - раздался низкий голос из-под газеты. - Они летят стремительным домкратом. Не остановят их ни мор, ни глад, ни скромные потуги человечьи. Федон, прикинь и сам: из недр темницы Зевесовой главы, ломая кость, стремится легкобёдрая Афина! О, мысли никому не удержать! Она парит, весёлая сова, не только ночью, ибо нет преграды и срока для того, кто в силах мыслить! Ей Гелиос не вправе помешать - ведь он слуга, покорный раб Ньютона…

- О чём он говорит? - прошептал сеньор Давила.

- Это… что-то вроде стихов… - вымолвила Вера Игнатьевна. - Но он хотя бы перестал храпеть…

- Вот незадача! Ещё один сумасшедший! - огорчился барселонец. - Везёт нам на них! Вот я и говорю - не надо его пока будить…

- …Безумья нет! - взлетела газета над лицом хозяина. - Безумье - только сон, превратно истолкованный жрецами. Оно - зипун на зябком теле правды. Оно - типун на дерзком языке. Проклятый Главк! В пятнадцатой главе - его полузабытого «Канона» так сказано: «Вещать и предвещать о чём-нибудь - удел умалишённых, гуляки праздного и девки площадной»… О нет! Он гонит, краснобай родосский! Он гонит, как обычно, здравый смысл, чтоб заменить очередным софизмом…

Давила, конечно, ничего не понял, но глубоко задумался.

Вера Игнатьевна деликатно кашлянула, чтобы обозначить своё присутствие.