Три холма, охраняющие край света

Фланелевый преследователь и сопровождавшая его стражница аэропортовской нравственности под дулом пистолета надели наручники на кума Понсиано и Веру Игнатьевну и загнали их в просторный салон розового лимузина. Там были и роскошное ложе страсти, и лампы эротопод-светки, и порновизор, и сексонатор, и зеркало на потолке, и холодильник с возбуждающими яствами, и кондиционер, и прочее необходимое для свадебного путешествия - всё, о чём могла бы мечтать влюблённая парочка.

Но, как было сказано в другом месте, мечта сбылась, а счастья нету. В путах не покайфуешь. На редких привалах пленников выпускали по одному: размять ноги и всё такое. Рты у них были заклеены скотчем. Но и это не самое плохое.

Сеньор Давила в конце концов смог бы совладать со знакомыми оковами и освободить себя и подругу. Но в этом случае проклятый чертёнок мгновенно оглушил бы свободолюбцев и надолго поверг в беспамятство. А русская учительница и каталонский жандарм хотели знать, где они находятся в данный момент, поскольку были люди опытные.

Чертёнок - а как его иначе назвать? Только рожек и хвоста не хватало.

Милицейский мундир и документы Анжелы Ляпиной открывали похитителям все дороги. Столичная ментовка сопровождает знатного иностранца и его русскую избранницу в свадебном путешествии - для любого дорожного инспектора этого было вполне достаточно. В тонкостях и расцветках однополой любви разбирались немногие. В салон никто подробно не заглядывал, да и прикрыты узники были одеялом до самых глаз. Глаза сверкали от негодования, но гаишники охотно принимали их блеск за признак подлинного чувства, а документы были в порядке. Дорожные стражи козыряли и давали похабные советы. Правда, водила попался какой-то чудной, но что уж тут поделаешь - басурманин! Трезвый, и ладно. «Кадиллак» летел так быстро, как ему по функции вроде бы и не полагалось - словно этот чёртик ему помогал, думалось злосчастной парочке. Иногда это существо полностью растворялось в полумраке, и тогда за притенёнными окнами пейзаж менялся с особенной скоростью. И при этом лесбовоз ни разу не заправлялся!

Всё шло гладко вплоть до встречи с вечным сержантом Сысоевым.

На девятьсот девяносто девять умных евреев приходится один глупый, на девятьсот девяносто девять дорожных мздоимцев - один честный.

Саня Сысоев и был таким ходячим промилле. Его напарник-водитель Дима Подопринога страшно из-за этого горевал. Работать с Сысоевым считалось у них в отделе строгим взысканием.

Анжела Ляпина напрасно кричала, что она капитан и почти майор - сержант Сысоев был неумолим. Фланелевый кавалер капитана тихо рычал и скрежетал.

Сержанту приспичило проверить розовый храм любви на предмет оружия и наркотиков, а его пассажиров - на предмет сравнения со словесными портретами странствующих супругов-аферистов из Симферополя.

Анжела Ляпина обернулась к заложникам. Ствол её «Макарова», высунувшийся между передними креслами, направлен был на Веру Игнатьевну. Раздался шипящий шёпот:

- Токо пикни не по делу, бикса чертановская! Я вашей сестры уже херову тучу перестреляла и закопала на Каширке! Ты, Шагов, или как тебя там! Не сиди, немытый! Делай что-нибудь!

Для неё-то путешествие с фланелевым мистером было воистину свадебным. Когда ещё так повезёт? Красавицы в полицию нравов не идут - обычно их туда доставляют под конвоем..

Чертёнок стремительно освободил пленников, оторвал скотч чуть не вместе с кожей и спрятался - да так дерзко и хитро, что Вера Игнатьевна даже испугаться не успела.

- Не дурней тебя, долблёнка козлогвардейская! Факуха чмарошная! Я заслуженный работник просвещения! Нам тоже светиться ни к чему! И шмон всякому в лом! - достойно ответила сеньора Попова врагине.

Она решительно отбросила вздувшееся одеяло, поднялась, откатила дверь и вышла наружу.

- Миленький! - заголосила она. - Ты что, не видишь - рожаю я! Сейчас воды отойдут! А муж испанец - у них там всё по-другому. Не позорь меня, не позорь отчизну, пропусти! Денег осталось - только врачам сунуть, чтобы ребёночка вниз головкой не роняли!

Громадный живот женщины не позволил сержанту заметить ни следов от наручников на запястьях, ни других подозрительных деталей.

В довершение всего из страшного живота раздался звук, чрезвычайно похожий на первый крик младенца!

Никакого опыта в таких делах у сержанта Сысоева не было. Во-первых, работник органов - не шериф какой-нибудь драный, чтобы у граждан роды принимать, во-вторых, за него, честного, замуж никто не шёл, а даром тем более не давали. Он покраснел и забормотал:

- Так бы и сказали, товарищ капитан! Раз такое дело - как тут не понять! Езжайте, граждане и гражданочки, быстрее! Через двадцать километров будет поворот на секретную воинскую часть, там медицина нормальная. Объясните - примут, они тоже люди…

Он откозырял, повернулся и пошагал к своей машине, где бился и бесился несчастный Подопринога от сознания, что такой роскошный клиент уходит по-гусарски - не заплатив.

Инспекторский «газик» стоял аккурат возле синего указателя со стрелками и надписью: «Новосибирск 250 км. Малютин 700 км».