Три девицы под окном

Сокурсники грохнули восхищённым хохотом. Нелька сначала оторопела, потом покраснела до корней волос, а затем затряслась от негодования.

– Немедленно… вон… вон из аудитории! – срывающимся голосом приказала она.

Морозов даже ухом не повёл. Беззаботно потянулся, хрустнул суставами, демонстративно зевнул.

– Морозов! – закричала она, от бешенства близкая к истерике. – Я сказала – вон!

– А если не уйду, что будет? – протянул он. – В угол поставите? Или отшлёпаете? Атата по попе… Штаны снимать?

Все снова засмеялись. Огромным усилием воли Нелька взяла себя в руки.

– Почему не уйдёшь? – спросила она спокойнее, переходя на «ты», чтобы хоть так подчеркнуть своё старшинство и более высокое положение в местной системе координат. – Я же вижу, тебе неинтересно. Так вот, я освобождаю тебя от столь мучительного присутствия на моём занятии.

– А можно мне тоже уйти? – обрадованно крикнул кто-то с «камчатки». Класс опять неистово заржал.

– Цыц! – полуобернувшись, шуганул разбушевавшихся товарищей Лео, как пастух – стадо, а затем вновь уставился на преподавательницу честными прозрачными глазами.

– Я не хочу уходить, у меня тяга к знаниям открылась – ну просто терпежу никакого нет, – откровенно юродствуя, пояснил он. Нелька чувствовала себя совершенно беспомощной и растерянной.

– Тогда я… пожалуюсь директору, – предприняла она последнюю попытку. Морозов с готовностью загоготал:

– Ну, вперёд!

Нелька пулей вылетела из аудитории.

Денис Аркадьевич усадил взбудораженную девушку за стол, налил ей кофе и пододвинул открытую коробку шоколадных конфет.

– Угощайтесь, Нелли Валентиновна… и остыньте сначала, потом поговорим.

Но Нелька никак не могла расслабиться и отпустить ситуацию.

– Этот Морозов… Морозов! – губы у неё тряслись. – Я даже не представляла, что человек может быть настолько… беспардонным, настолько плюющим на какие-то общепринятые нормы поведения, настолько…

– Понял. Я вас понял, Нелли Валентиновна. Успокойтесь же! – директор поднял ладонь. – Вот, скушайте конфетку.

Нелька попыталась отхлебнуть глоток кофе. Зубы нервно застучали о фарфоровую чашку.

– Может, валерьяночки? – сочувственно предложил Денис Аркадьевич. – Или… – он подмигнул, – коньячку чуть-чуть? Прямо в кофе, а?

– Нет, что вы, – испуганно отказалась Нелька. – Я вообще не пью.

Директор задумчиво побарабанил пальцами по столу, сидя напротив неё.

– Сколько вы у нас работаете? Дня два-три?

– Сегодня третий, – отозвалась она.

– Третий, – удовлетворённо кивнул он. – Вы пока ещё не совсем освоились, не во всём разобрались. Да, конечно, с нашими учащимися нелегко сразу найти общий язык, но не забывайте о том, что они всего лишь дети…

– Дети?! Да это монстры! – с отвращением сказала Нелька. – Слышали бы вы, какие гнусности они говорят и какие подлянки делают…

Директор пожевал мясистыми губами.

– Как вам наш колледж? – спросил он вдруг. – Нравится ремонт? Обстановка, мебель?

– Да, – несколько растерянно отозвалась она. – Всё очень красиво и… стильно.

– Многие аудитории оборудованы компьютерами, – продолжал Денис Аркадьевич. – Есть своя выделенная линия интернета…

Нелька молчала, не понимая, куда он клонит и кому предназначена эта минутка хвастовства.

– А бассейн! А новейшее современное оборудование в спортзале! – продолжал разливаться соловьём директор. Наконец, поток его красноречия иссяк и он уставился на Нельку глазками-буравчиками.

– Да, всё прекрасно, – неуверенно подтвердила она, совсем растерявшись под этим странным взглядом.

– И всё это благодаря кому? – задал он главный вопрос.

– Кому же?

– Морозову! – директор, торжествуя, поднял палец. – Точнее, не вашему ученику Морозову, а его отцу.

Нелька открыла рот.

– А вы и не знали, конечно же… – Денис Аркадьевич укоризненно вздохнул. – Морозов-старший – наш главный спонсор. Именно с его подачи школа переквалифицировалась в гуманитарный колледж. Он сам тут учился в детстве и сохранил, так сказать, чувство ностальгической благодарности… Морозов отстёгивает деньги на все наши нужды и даже прихоти!

Нелька опустила голову. Теперь ей стала понятна самоуверенность Морозова-младшего, который был убеждён в своей полнейшей безнаказанности и потому совершенно не различал допустимых границ поведения.

– Нелли Валентиновна, – мягко, почти нежно, пропел директор. – Я надеюсь, мы с вами друг друга поняли. Вы взрослый умный человек, так что… старайтесь пропускать все выходки морозовского отпрыска мимо глаз и ушей. Да, я знаю, что он тот ещё засранец, но… просто не обращайте на него внимания. Можете даже освободить его от ваших занятий, если вам так невыносимо с ним работать.

– Но… как же освободить? – пробормотала она в сильнейшем замешательстве. – Ему же у меня зачёт сдавать в этом семестре… А весной – и экзамен…

Директор ласково ей улыбнулся.

– Нелечка Валентиновна! Да нарисуйте вы ему этот зачёт. И экзамен тоже, если понадобится… Можно сразу «автоматом». Это всё, что от вас требуется!

– Я поняла вас, Денис Аркадьевич, – сухо сказала Нелька, отодвинула чашку и встала. – Спасибо… спасибо за разъяснения.