Три девицы под окном

Ежедневно у неё было не менее двух пар в расписании, но чаще всего – по четыре. Единственный день, когда она не вела занятий у студентов, суббота, всё равно оставался для неё рабочим. В свободное от работы время Нелька тоже не била баклуши – готовилась к будущим занятиям, писала конспекты и методички, проверяла тесты и сочинения. У колледжа действительно была отличная репутация по уровню качества вкладываемых в пустые головы знаний. Дипломы, полученные здесь, не приравнивались к бумажкам, как дипломы большинства из расплодившихся колледжей-собратьев, а реально высоко котировались в профессиональной среде. Приходилось держать марку, чтобы не подводить коллектив.

И если с этим она ещё могла худо-бедно справиться, то психологический аспект…

Студенты были невыносимы. Ужасны. Омерзительны.

Нелька тешила себя иллюзиями, что в колледж приходят уже достаточно зрелые и ответственные ребята, которые понимают всю необходимость и важность образования. Ей казалось, что студенты обязаны сами тянуться к знаниям, а не удирать во всю прыть от педагогов, которые пытались преподать им эти самые знания буквально на бегу, с уговорами и ухищрениями, чуть ли не с шутками-прибаутками.

Наконец, она не думала, что студенты будут её ни в грош не ставить. Когда Нелька поняла, что они не то что любить её не собираются – а даже элементарного уважения не проявят, её вера в свои профессиональные навыки сильно пошатнулась.

Во-первых, конечно, сказывалась разница в возрасте со студентами. Вернее, практическое её отсутствие. Она была для них не авторитетным педагогом, а сопливой девчонкой, почти ровесницей, к тому же жутко неловкой, закомплексованной и смешной, рыжеволосой и веснушчатой – идеальный объект для насмешек!

Однажды, не выдержав, она пожаловалась Римме Андреевне – толстухе, с которой познакомилась в кабинете директора. Та вот уже много лет подряд являлась бессменным преподавателем математики этого учебного заведения, даже когда оно было не крутым гуманитарным колледжем, а всего-навсего средней общеобразовательной школой – давно, ещё до развала Союза.

Римма Андреевна с самого первого дня взяла Нельку под своё крылышко и по-матерински опекала. К примеру, девушка была не в курсе, что до начала сентября здешняя столовая закрыта, и в свой первый рабочий день не принесла из дома даже какого-нибудь захудалого бутерброда. Римма Андреевна моментально просекла ситуацию и во время обеденного перерыва усадила Нельку рядом с собой. Вручив ей изрядный кусок белого хлеба, математичка достала пол-литровую банку, доверху заполненную благоухающими домашними котлетами, и буквально силой впихнула Нельке в рот две штуки – одну за другой. Терпеливо выждав, когда она прожуёт и проглотит, Римма Андреевна налила ей горячего чаю в собственную чашку. Нелька привязалась к ней всем своим истосковавшимся по нежности сердечком – и, разумеется, не только из-за вкусных котлет.

– Эх, детонька… – покачала головой Римма Андреевна, выслушав сбивчивый Нелькин рассказ об издевательствах учеников. – Таков наш менталитет: преподаватель воспринимается чаще всего сквозь призму не профессионального, а возрастного авторитета. Ты для них – малолетка, девчонка с соседнего двора. Ну какой у тебя может быть авторитет, прости господи?!

– Что же мне делать? – Нелька готова была заплакать от собственной беспомощности. – Они об меня практически ноги вытирают. Опаздывают чуть ли не на полчаса, тыкают, во время занятий демонстративно спят на партах или болтают друг с другом, и вообще… такие развязные и расхлябанные, будто не в колледже, а у себя во дворе!

– Здесь трудно советовать что-либо конкретное, – вздохнула Римма Андреевна. – Пока смирись и терпи. Но не ведись на откровенное хамство. Если они тебя не уважают, то уважай себя сама.

Но, конечно, дело было не только и не столько в возрасте, сколько в банальной невоспитанности её учеников.

Самым отвратительным студентом был Морозов со второго курса. Вообще-то по паспорту его звали Леонид, но откликался он исключительно на «Лео», видимо, подражая Леонардо ДиКаприо. Русая чёлка, небрежно падающая на глаза, усиливала сходство с голливудской звездой.

С самого первого занятия Нелька обратила внимание на наглый и пристальный взгляд холодных светло-голубых глаз, устремлённый на неё.

– Как ваша фамилия? – строго спросила она обладателя этих глаз. Тот даже не изменил ленивой позы, продолжая сидеть, развалившись, и возить жвачку во рту.

– Морозов… – откликнулся он не сразу, а как бы поразмыслив сначала – стоит ли вообще удостаивать эту пигалицу ответом.

– Так вот, Морозов… Вы мне мешаете!

– Чем же это? – невозмутимо поинтересовался он.

– Своим видом! – не сдержалась она. – Вы же не слушаете, что я объясняю. И между тем всё смотрите, смотрите… Чего вы на меня уставились?! На мне узоров нету и цветы не растут, как говорилось в одном известном фильме.

– Да вот думаю… – спокойно отозвался Морозов. – Интересно, вы лифчик носите или нет? Не могу разглядеть под вашей дурацкой бабушкиной кофтой.