Три девицы под окном

Когда отец ушёл за продуктами, она лихорадочно, как утопающий за соломинку, схватилась за мокрую тряпку и принялась с ожесточением возить ею по поверхностям мебели. Ей казалось, что физический труд способен отвлечь от тревожных мыслей, однако они всё равно проникали в голову, как назойливые тараканы сквозь щели. Ася понимала, что теперь и ей, и отцу придётся жить по новым правилам, если они хотят сохранить хотя бы видимость семьи. Они должны безоговорочно принять эти законы, сжать зубы и жить дальше – ради маминого спокойствия.

Ася не могла допустить, чтобы какая-нибудь случайная прошмандовка (а она не сомневалась, что с той женщиной у отца не было ничего серьёзного) разрушила их образцово-показательную ячейку общества. Что бы там ни блеял отец о том, что сам решает, покинуть ему семью или нет, Ася знала совершенно точно: позволить ему уйти она просто не может. И не позволит! Ни одна проститутка в мире не получит её папу – если надо, Ася лично перегрызёт ей глотку, обольёт рожу кислотой, выколет зенки, космы повыдирает… или что там ещё полагается делать с коварными разлучницами?

К тому моменту, как отец вернулся из магазина, у неё уже созрел примерный план действий.

– Во-первых, – сказала она, – не вздумай плести маме этот бред о том, что ты якобы загорел возле останкинского пруда. Она всё-таки не идиотка, да и загар у тебя не местный. Лучше сказать правду… частично, конечно. Например, что какой-нибудь приятель или коллега пригласил тебя на свой день рождения, который справлял в Юрмале. Скажи, что провёл весь день с именинником на пляже в большой компании – вы жарили шашлыки, пили рижский бальзам и так далее. Ничего предосудительного нет в том, что ты вырвался из Москвы на выходные. Мама это поймёт и даже одобрит, ей и самой было ужасно жаль, что в этом году ты остался без отпуска. К тому же, тем самым ты подстрахуешься…

– В каком смысле? – не понял отец. Всё это время он послушно, как школьник в первый день занятий, внимал дочери и суетливо кивал, согласный на всё – жалкий, пойманный с поличным, отвратительный!..

– На случай, если вдруг кто-то видел тебя в Юрмале и узнал. Ты всё-таки известная персона, лицо с телевидения, – преодолевая отвращение, пояснила Ася.

– Хорошо, – снова послушно кивнул отец, чувствуя себя крайне смущённым: не каждый день родная дочь учит тебя, как скрывать любовную связь от законной жены.

– Во-вторых, – продолжала Ася, – не вздумай встречаться со своей… – она сделала многозначительную паузу, – по крайней мере в первые пару недель после маминого возвращения. Всё своё внимание, всю заботу ты должен нести в семью. Дари маме цветы, ухаживай за ней, приглашай в театр и ресторан, показывай, как соскучился за этот месяц, не задерживайся на работе – сразу спеши домой. Про регулярный и качественный секс, думаю, напоминать не надо?

– Аська!!! – отец был явно шокирован. Он залился краской и боялся посмотреть дочке в глаза.

– Что – Аська? – одёрнула она. – Ты должен вселить в неё стопроцентную уверенность, что изголодался за этот месяц по женскому телу.

– Боже, – он схватился за голову, – я не верю, что всерьёз с тобой это обсуждаю. Сюр какой-то!

– Ну, и в-третьих… Ты, конечно, взрослый мужчина, который в конце концов сам решает, как быть, но… – Ася стала очень серьёзной. – Не смей разрушать семью, иначе потеряешь меня. Встречайся с кем хочешь, спи с кем хочешь. Только будь трижды осторожен. Мама просто не должна об этом знать. Никогда.

Вечер прошёл в молчании. Это не было тем молчанием, которое объединяет родственные души, понимающие друг друга без слов – напротив, то было молчание разрушительное, убивающее, разделяющее и с кровью отдирающее отца и дочь друг от друга… Молчание полунезнакомцев-полуврагов.

Ася накрыла на стол и коротко позвала ужинать. Затем села, уткнувшись взглядом в свою тарелку, и снова замолчала.

– Ммм, очень вкусно, – нерешительно попытался разрядить обстановку отец, приступив к еде. Ася пожала плечами.

– Это просто макароны с сыром…

– Твоя мама и их-то не умеет готовить, – вздохнул отец. Ася предостерегающе подняла ладонь:

– Вот только не надо сейчас ля-ля, что ты пустился по бабам из-за тоски по вкусному борщу.

– Не по бабам, – оскорбился он, – и не от тоски… Но знаешь, Аська, хороший борщ играет далеко не последнюю роль в семейном счастье.

– Твоя… эээ… избранница… она кто – повариха? – кольнула дочь.

– Нет, она работает в ателье, – оживился отец. – Её зовут Зиночка, и знаешь, мне почему-то кажется, что она понравилась бы тебе. Возможно, вы даже подружились бы…

Ася фыркнула.

– И потом, – ошибочно приняв едкий смешок дочери за поддержку, вдохновился отец, – ты же знаешь нашу маму. Она не любит краситься, хорошо одеваться… Как женщина она совершенно не… совсем не… – он запнулся, плдбирая подходящий эпитет.

– Господи, прекрати! – взмолилась Ася. – Иначе я тебя не то что уважать не смогу, а вообще начну презирать! Избавь меня от подробностей вашей сексуальной жизни, даже если она была не слишком-то радужной.