Три черепахи

- Не будем, Ваня. Давай проще, - тихо сказал Басков, а добавил громче: Фокин, как свистну, стреляй три раза по двери - и за нами. - И опять тихо, уже Шилову: - А ты открой в кухне окно и наблюдай. - Басков подвинулся ближе к закрытой двери. - Жалко, знать бы, как там мебель стоит... Ну ладно, начнем, Иван.

Басков тонко свистнул. Трижды грохнул пистолет Фокина. Басков пнул ногой дверь комнаты и плашмя упал на пол. Короткое метнулся за стоявший слева шкаф. Басков не ожидал увидеть того, что увидел: Чистый, пригнувшись, враскоряку стоял на подоконнике, в проеме распахнутого окна, спиной к ним, готовый прыгнуть вниз. Все это была секунда, может, полсекунды. Басков, приподнявшись на левой руке, вскинул пистолет и выстрелил - в правое плечо. Чистого словно сдуло с подоконника, а снизу, с улицы, донесся протяжный звериный вой...

Басков увидел валявшийся на полу под окном расколовшийся горшок и черный ком земли с торчавшим из него кустиком аспарагуса, и с уже ненужной догадкой подумал, что это горшок загремел, когда Чистый открывал окно...

Они с Коротковым вместе перегнулись через подоконник, поглядели вниз. Чистый лежал на траве, лицом в небо и монотонно скулил. На запястьях у него были наручники. Над ним стояли лейтенант и сержант из ПМГ.

- Отпрыгался, - сказал Короткое.

- Шилов! - позвал Басков.

Марат пришел из кухни. Следом без зова явился Фокин.

- Ты, Шилов, останься... организуй тут... Замок, дверь... И вообще приборочку... - Басков оглянулся, словно ища, не забыл ли чего. - А мы поедем.

- Слушаюсь, товарищ майор! - крикнул Марат.

- Да тише ты. - Басков поморщился. - И так шуму подняли. На ключи, отвезешь Тарасовой, она ждет.

- И дырок понаделали - сквозняк будет, хозяйка простудится, - подначил Короткое.

Они втроем вышли на лестницу, и на площадке между третьим и вторым этажами Короткое что-то поднял, повертел в пальцах.

- Гляди-ка, твоя, - сказал он, протягивая Баскову желтовато-серый цилиндрик с закругленным и слегка сплющенным мыском. Это была пуля от ТТ.

Басков опустил ее в карман пиджака и тут только ощутил, как саднит бок.

Спустившись и обойдя дом, они увидели все три легковые, на которых сюда прибыли. Ремонтная летучка уже уехала.

Врач осматривал обнаженное плечо Чистого. Потом, открыв свой чемоданчик, достал шприц, ампулы и сделал ему укол в руку.

- Ну как? - спросил Басков.

- Сквозное, - ответил врач, бинтуя Чистому плечевой сустав. - Плечевая кость раздроблена в верхней трети.

- А что упал, ничего?

- Кажется, без последствий.

- Большой везун, - заметил Короткое. - Ему бы в "Спортлото" играть.

Чистый все скулил, лежа с закрытыми глазами.

- Давайте его в машину, а то простудится, - в тон Короткову сказал Басков. - "Скорую" не вызывали?

- Нет.

- Ну и хорошо. Поехали.

Фокин и Короткое подхватили Чистого и усадили на заднее сиденье "Волги" между собою. Врач хотел сесть на переднее сиденье в ту же машину, но Короткое остановил его:

- Там майора царапнуло малость. Вы бы, как мастер своего дела...

- Понял, - перебил его врач и сел во вторую "Волгу", рядом с Басковым.

Он осмотрел Баскова и сказал:

- Счастливый случай.

Рана уже не кровоточила. Врач смазал ее йодом, Достал из чемодана шприц в стерильном чехольчике.

- А это чего? - Басков покосился на шприц. Он терпеть не мог уколов, малодушно оправдывая себя популярным соображением: "А кто их любит?"

- Противостолбнячное и антигангренозное, - объяснил врач.

Сделав укол, врач пообещал:

- Сегодня через три часа - еще один противостолбнячный, а потом еще.

- А может, не надо?

- Непременно надо.

Басков посмотрел на часы. Было без десяти пять. С Колобовского они выехали в половине четвертого - значит, на все про все ушло час двадцать. Восемьдесят минут. А ему казалось, что перестрелка в квартире No 23 происходила во сне, который снился ему ну не менее как неделю назад.

- Трогай, Юра, - сказал Басков шоферу и взглянул на дом.

При Чистом оказалось четырнадцать с половиной тысяч рублей. Басков подсчитал: в Ленинграде они с Брысем оставили себе по три тысячи, а тринадцать Брысъ отдал Шаявневу для его сестры Ольги. У Брыся при аресте было две с половиной. Из совхозной кассы они унесли двадцать три. Значит, до Ленинграда и в Ленинграде потратили вместе четыре тысячи, а врозь - две. Что ж, для казны не так уж и плохо - заполучить обратно семнадцать тысяч, могло бы быть и хуже.

Но денежный вопрос, поскольку с ним все ясно, сам по себе больше не интересовал Баскова. То, что государству возвращается такая солидная часть украденного, радовало его из-за Балакина: на суде этот факт, безусловно, будет иметь значение. Он никак не мог вытравить в себе симпатию к вору, возникшую из рассказа Анатолия Ивановича Серегина, и желал ему только одного - чтобы срок был поменьше. Ну, пусть десять, пусть двенадцать лет... Лишь бы не высшая...