Три богини судьбы

– Этим и тот посетитель интересовался, – вмешалась секретарша. – Там значится фамилия коммерческого директора – некто Петросян Платон… И я подумала, – секретарша взглянула на Смирнова, – не мог ли это быть Платон Саркисович, который…

Смирнов помолчал.

– Вполне, – сказал он наконец. – Дом в центре, в двух шагах от Кремля… Вполне, вполне… Ну-ка, там подписи должны быть, – он снова пролистал бумаги. – Его завитушки, узнаю. Бизнес он тогда уже имел, а бизнес и государственная служба, в общем… Вряд ли что-то узнать у него сможем, даже если это и он тогда все это возглавлял.

– Никак невозможно? – Катя взирала на Смирнова с такой надеждой.

– Ну, сложный человек, понимаете? Очень сложный и осторожный.

– Не могли бы дать мне его телефон?

– Могу, только вряд ли у вас что-то получится. Не станет разговаривать.

– Но почему?

– Сложный человек, – ответил Смирнов уклончиво. – Установка такая по жизни. А может, это и не тот Петросян, мало ли в Бразилии донов Педро… Хотя Платон и подпись… его это подпись, точно. Ладно, ради Левона Михайловича, ради профессора, который моего отца от психушки спас… Вот что, я сам ему позвоню и постараюсь договориться, чтобы он принял вас. Может, как армянин армянину окажет содействие профессору Геворкяну… На это и надо бить – на их армянскую солидарность, больше-то просто не на что. Никаких рычагов воздействия – увы.

Глава 35 ЗАДЕРЖАНИЕ

– Не пойму, что тут у нас ночью творилось. Я крик услышал из дома Дьяковых. Не один я слышал, вся наша улица, все соседи разом с постелей повскакали! На двор кинулись.

Полковник Гущин и приехавшие вместе с ним в подмосковный город Дзержинск оперативники беседовали со свидетелем – соседом семьи Дьяковых по улице Силикатной. Сосед был пожилой, обстоятельный, но, видно, ночные события вывели его из душевного равновесия надолго.

– В аду так орут, когда черти кожу дерут. Ей-богу, никогда ничего подобного… Чтобы женщина так кричала… чтобы она, Лариса, вот так… Выскочил я на улицу – тьма хоть глаз выколи и забор… Ихний забор такой… разве что увидишь?

– Но все-таки что вы видели ночью? – Гущин настаивал. Свидетельские показания сейчас были очень важны.

По прибытии в Дзержинск оперативная группа сразу столкнулась с проблемами. До приезда Гущина и его команды наблюдение вел местный участковый. Но у него в эту ночь, как назло, было несколько вызовов на места происшествий. Под утро он прибыл на Силикатную улицу и застал дом Дьяковых пустым, а соседей в великом страхе и брожении умов.

– Итак, что вы видели? Мысль об убийстве вам на ум пришла? – Гущин «помогал» соседу Дьяковых.

– Перво-наперво, как же! Так Маше, жене, и сказал: убили, а может, в дом влезли – режут, грабят… Но как я на двор-то свой выскочил и к калитке кинулся… В общем, решил обождать, не соваться. А тут и соседи повысыпали: Семеныч, что там? Кто кричал? Ну, собрались… Я подумал, были бы грабители, то не выдержали бы, потому как огласка уже… А тут фары светят – «Скорая» кандехает и прямо к Дьяковым. Он-то машине ворота распахнул, ну тогда я понял – не разбой там у них, а…

– Кто «он», назовите, пожалуйста, конкретно.

– Да старший сын Ларисы – Петр. Ох, и вид у него был… Он и в «скорую» с ними сел, когда ее на носилках санитары из дома выносили, сначала-то сердце пытались запустить этим самым… ну разрядом-то… а потом понесли, а он за ней, рыдает, как пацан. Сел туда с ней, в «скорую», и ворота даже не закрыл. Вона они, гляньте – до сих пор настежь.

– И больше Петр Дьяков в дом не возвращался?

– Нет, вернулся около восьми утра. Я на дворе кур кормил, видел, как он по улице шел… Ну, сразу понял – померла Лариса-то… Тогда она еще померла, ночью, когда на носилках ее выносили. Не вытащили они ее – врачи-то, не откачали… Ох и лицо было у Петьки, не видел я его таким никогда. А потом он собаку пошел хоронить, лопату взял.

– Собаку хоронить? Утром? После того, как мать его отвезли в больницу?

– Ну да, я еще подумал – чего это… Кто знает, что там у них было ночью? Крик такой, что стекла задрожали… Верите, я холодным потом с головы до ног облился. До сих пор забыть не могу – вон руки дрожат.

– А что за собака у них была? Правда, что бойцовской породы? – спросил Гущин.

– Этот, как его… Буль… ну морда такая вся как у гиены. Злой кобель, чуть кто к воротам их подойдет, сразу кидается, лает.

– И куда Петр Дьяков пошел пса хоронить?

– Не знаю, туда куда-то, к гаражам, – сосед Дьяковых махнул в сторону железнодорожных путей. – Хоть и утро было уже, а я… побоялся спрашивать у него, что и как. Такой видок у него был – краше в гроб кладут. А потом он в машину сел и уехал.

– В какую машину?

– Две у них. Легковую он взял, серую иномарку. На ней все Лариса в магазин да за пивом ездила. Лихо водила баба… А ворота-то так и не закрыл он, словно и возвращаться не собирался – заходи кто хочет, бери все.

– А другого сына Ларисы Дьяковой что, не было?