Трезубец Нептуна

– Вы посмотрите, посмотрите, сэр Платон, – указывал он на валяющиеся тут и там тщательно обглоданные, облизанные, вычищенные ветром и выбеленные солнцем костяки птерадонов. – Пока не нужны были, так кружились, как комары над болотом. А сейчас? Ну где они? Хоть один! И прикормить нечем… – толстяк задумчиво покосился на Атлантиду. – Кровушки бы капнуть… Для запаха…

– По почте выпишите, когда отделение тут откроется, – с деланной серьезностью посоветовал археолог. – Пару стандартных наборов для переливания.

– А может, чучело поставить? В старину, говорят, многие крестьяне ставили на своих дворах для подманивания диких птиц.

Рассольников поперхнулся воздухом и захохотал.

– Смотрите, болид! – Вайт привстал на здоровую ногу и указал рукой в зенит.

– Если это болид, то планете настает полный инфаркт. Звука не слышно, а след широкий. Значит, очень высоко идет изрядная махина, – пробормотал Атлантида, закрывая ладонью глаза от солнца и вглядываясь в длинный огненный след. – Помутнение атмосферы на несколько лет гарантировано. Вымрет все, что шевелится.

– А мы, сэр?

– Мы в катере отсидимся. Нам-то что? Кислород из атмосферы никуда не денется. К тому же, многие рептилии от холода впадают в спячку. Мяса у нас появится – хоть оптовый склад открывай. Причем без всякой беготни: катайся не торопясь, и собирай.

– Планету жалко. Нравится она мне.

– Ни капли не жалко. Потому, как не болид это, а спасательный катер идет на посадку с максимальной экономией топлива. Сейчас о воздух оттормозится, сделает полный виток и часа через четыре бухнется рядом.

Историк окинул свой костюм критическим взглядом. Недавно прошедший через систему обработки спецодежды, он потерял изрядную долю лоска, однако выглядел вполне прилично. Жаль только, цветок в петлицу вставить нельзя – не изобрели их еще на этой планете. Впрочем, толстяк производил еще более ужасающее впечатление: одна штанина шаровар мятая, вторая закатана выше колена, выставляя на всеобщее обозрение багровую ногу, прошедший стирку бархатный пурпуан покрылся мелкими катышками, на камизе по-прежнему отсутствовала выдранная еще на Ершбике пуговица, а в руке раскачивается слепленная из двух ремней праща.

– Если повезет, вскоре сможем поесть как нормальные люди, – обрадовался Вайт.

– Не радуйтесь раньше времени, – охладил его пыл Атлантида. – Вспомните, что вам пытались скормить на «Ягеле».

– Не шутите так, сэр, – встревожился толстяк. – Неужели олимы способны сюда залететь?

– Олимы – нет. А вот какие-нибудь не попавшие даже в справочники семирукие осьминоги – запросто.

– Вы меня пугаете… – теперь миллионер всматривался в алый росчерк посреди голубого небосвода уже не с надеждой, а с тревогой.

Для достижения горизонта болиду понадобилось около часа, и еще часа через три с другой стороны вынырнула огромная, ослепительно-яркая, невыносимо грохочущая масса. Невидимое торсионное излучение, вырываясь из дюз, разметало в стороны мелкие камни и мусор, прорубила в кустарниках широкую просеку, и вскоре еще багровый от перегрева катер, почти такой же длинный, что и у путешественников, но вдвое меньшего диаметра, замер рядом в нескольких сантиметрах над землей.

– Дело пахнет анабиозными камерами, – почесал подбородок Атлантида.

– Почему, сэр? – не понял Вайт.

– Малый спасатель. Если он в дальнем патрулировании, то на нем экипаж три человека и два десятка анабиозных камер для спасенных. В конце полета они сдадут нас на базе, и уже там будут пробуждать, разбираться и лечить. А если в ближнем полете, то на нем только один пилот и несколько кресел. Тогда он быстро перебросит нас к себе домой… Даже не знаю, что лучше. Медузья дорога под боком. Места дикие и малоизвестные. Как выбираться станем?

Вытянутый корпус малого спасателя начал сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее заваливаться на бок. В самый последний миг, когда напарникам показалось, что сейчас он вдребезги расколется о камни, полыхнула вспышка меневрового двигателя, и космический корабль, потрескивая остывающей обшивкой, замер в парковочном положении.

Напарники напряглись в ожидании.

Люк отворился, в проеме показалась черная, как смоль, фигура с большими фасеточными глазами и острой вытянутой мордой.

– Накаркали, сэр, – обречено пробормотал Вайт. – Что это за чудище?

«Чудище» выпрыгнуло на землю, но как только оно попало на солнечный свет, стало видно, что это одетая в черный форменный мундир космонавтка, нацепившая, в полном соответствии с инструкцией, черный форменный бактериологический респиратор и большие герметичные очки.

– Люди-и! – радостно завопил миллионер.

Атлантида обогнул его, сделал несколько шагов навстречу и извиняющимся тоном сообщил:

– Не пугайтесь. Это и есть больной.

– Сержант Лиенна Тоус, капитан спасателя сто семь, – сверкнула из-за очков карими глазами космонавтка. – Почему вы без масок?

– За неимением таковых, – развел руками Рассольников.

– Поднимайтесь на борт через дезинфекционную камеру, она находится у заднего стабилизатора, – холодно скомандовала сержант.