Мы все четверо собрались у окна, из которого было ближе всего до «трона». Я шепнул:
— Здесь самое примечательное — поразительная цепкость памяти. Ребенок почти полгода не видит никаких пайковых карточек с отрывными талонами, но не забыл про них.
— Хасенька, что надо сказать? — спрашивает в классе Зося.
— Спасибо, Марек, — без выражения говорит объект. Берет листок. Поцелует Марека или нет? Нет.
Я заметил, что есть дети, к кому Хася никогда не прикасается, а есть такие, кого она незаметно трогает, если даже просто проходит мимо. Не могу понять, что это значит.
Второй вышла Ривка. Косоглазие у нее почти исчезло. Очки и физиотерапия пани Малки делают свое дело.
— Ты моя подружка, — сказал она торжественно. — Ты как спящая принцесса из сказки. Я тебя нарисовала. Вот.
Зося берет у нее рисунок, показывает всем, а заодно и подносит к зеркалу, чтобы мы тоже посмотрели. Рисунок обыкновенный, девичий. Хаим удрученно вздыхает — креативностью тут не пахнет. С доброй, отзывчивой Ривкой нам давно ясно: «С», никаких сомнений. И скорее всего «С-I», хотя на седьмом году жизни, когда пробуждается критическое сознание, может проявиться и злость. Посмотрим.
Когда к рисунку подошла Рута, стало интересно.
— Это я принцесса! — крикнула она. — Не она!
Хася не возражала, ей было все равно. Рисунок отложила в сторону. Ривку не обняла, не поцеловала.
— Скажи, что принцесса — я! — наседала на нее Рута. Когда ей кажется, что ее чего-то лишают, она перестает быть похожа на ангелочка.
Чтоб успокоить ее, аниматорша говорит:
— Руточка, ты хотела подарить Хасеньке танец.
Начала аккомпанировать на пианино.
Ее любимица сразу забыла о рисунке и затанцевала что-то жеманное, будто маленькая балерина. Обожает, когда ею любуются. Пластика у нее отменная, чувство ритма безупречное.
— Моя, — сказал Лейбовский. — «Тело». Смотрите, какая точность движений.
— «Т»? Не думаю, — с сомнением покачала головой Дора. — По-моему существенней, что она отобрала у именинницы звание принцессы.
— Не отвлекайтесь, сегодня день Хаси, — напомнил я.
Хася впервые выглядела заинтересованной. Когда Рута закончила и грациозно поклонилась, виновница торжества подошла к ней и погладила по золотистым волосам.
Рута оттолкнула ее.
— Не трогай, у тебя пальцы грязные! Ты ими на завтраке в масленку лазила!
Мои коллеги заскрипели карандашами в блокнотах. Эта интересная ситуация потребует детального обсуждения на консилиуме.
Наверное, Дора насчет Руты права, подумал я. Девочка недобрая, не без коварства, любит создавать конфликты и потом с удовольствием наблюдает за их развитием. Не «Т», а «С»?
Но уже вышел следующий, Болек.
Важно, снисходительно прокартавил:
— Мой подаwок такой. Буду с тобой игwать завтwа и послезавтwа. Научу тебя в шашки и в «Костюшко».
Это щедро. Обычно с Хасей никто не играет, а она не напрашивается. Про Болека все сначала думали, что он «головастик», но похоже, что «сердечник». Великодушия и отзывчивости больше, чем рассудительности.
— Спасибо Болек, — сказала Хася.
Непонятно было, рада или нет. Коллеги дружно записали, что дотрагиваться до этого мальчика Хася не стала.
Ну-ка, что Дина?
— Я тебе целую неделю не буду говорить, какая ты неряха, — гордо прогнусавила Дина. — А сегодня постираю тебе платье.
Дети в трезориуме должны ухаживать за собой сами — это тоже один из тестов: как кто справляется с такой непростой для пятилетнего задачей. Со стиркой никто, кроме Дины, сладить не может, и няня потом за ними перестирывает.
Дина, конечно, «Г» — сама рассудительность.
Настала очередь Изи. Он подарил дракона — вылепленного из красного пластилина и похожего издали на морковь.
— Надо будет потом рассмотреть эту работу, — шепчет Хаим, но без особенной надежды.
Кстати говоря, вопрос: что делать с Гольдбергом в следующем семестре, если группа «К» останется вакантной? Вот в чем беда маленького класса! Если б, как положено по теории, в потоке было 25 детей, обязательно подобрался бы кто-то с творческим потенциалом. У нас же, кажется, никого такого нет.
Последним преподнес свой подарок Яцек. Нарочно дождался финала, чтобы произвести больший эффект. Все, даже Хася, смотрели на нашего «цыганского барона» с ожиданием. Он в маленьком коллективе и шут, и лидер, и нарушитель конвенций.
С ним недавно произошла одна история, которую я в свое время по забывчивости не записал, а следовало.
В этом семестре мы, шацзухеры держимся от детей на дистанции, почти с ними не общаемся. Ну то есть они, конечно, видят нас в столовой, на лестнице, из двора через окно и так далее, но мы с ними не разговариваем, подчеркнуто не обращаем на них внимания. Ребенок в пять лет усваивает правила жизни как нечто данное, без критики. Раз так заведено, значит, таково устройство мира. В их маленькой вселенной мы — знакомые и привычные лица, не страшные, но бесполезные. На третий этаж и тем более ко мне в мезонин воспитанникам подниматься запрещено.