— Он деревенский, из Западной Белоруссии, совсем пацаненок. Его призвали прошлой осенью, сразу попал в плен. Пробыл недолго, даже до шталага не добрался, но сломанный вдребезги. Его по-хорошему лечить бы надо. Все время трясется. Чуть что — хнычет. Ну и, конечно, каждая сволочь его гоняет. В любом коллективе обязательно должен быть пария — закон стаи. Я таких по лагерям много повидал. Все плохо кончили. Как бы он, Павлюченок этот, руки на себя не наложил. Будет ЧП, ну и вообще…
Ефрейтор сделал паузу, будто чего-то ждал от начальника. Не дождавшись, пояснил:
— Вам как командиру вестовой положен. Взяли бы вы его. Он будет стараться. Парень деревенский, всё умеет.
— Хорошо, — кивнул Рэм, досадуя, что сам не сообразил. Он как-то забыл про вестового.
Утром пришел ротный, посмотреть на пополненный взвод. Кажется, остался доволен.
Потом, покашливая, наедине сказал Рэму:
— Всё бы ничего, но, видишь, не повезло тебе. Галда руку сломал. Кого на его место думаешь? Или не пригляделся еще? Тогда советую Хамидулина.
— Пригляделся, товарищ старший лейтенант, — ответил Рэм. — Прошу поставить на помкомвзвода ефрейтора Санина.
Бисерным почерком
Сейчас буду писать долго и подробно — пока не успокоюсь. Начну с утреннего, нормального. Чтобы взять себя в руки и собраться с мыслями.
Как обычно, пока дети завтракают, мы завершили консилиум по итогам вчерашней работы (Изя). Вечером, за спорами, не успели изучить пластилиновое чудовище, над которым так самозабвенно трудился объект. Он сказал, что это ежик, и на первый взгляд, действительно немного похоже: в бесформенную лепёху воткнуты горелые спички, изображающие иголки (вероятно, Изя пошуровал на кухне, в пепельнице Фиры, которая беспрестанно курит). Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что у «ежика» почему-то три глаза (сушеные горошины — вчера Фира варила гороховый суп) и шесть ног.
Мы впятером склонились над этим творением, внимательно его рассматривая.
— Он мой, он художник, — горячо сказал Хаим. — Никаких сомнений! Нестандартное воображение, свободная фантазия, ревизия существующих правил через творчество. И посмотрите на смелость лепки! Все признаки «К»!
Я понимаю, из-за чего он так взволновался. Первый семестр заканчивается, а Гольдберг — единственный, кто перед следующим этапом остается без подопечных. Ни одного явного «креативиста» в потоке пока не выявлено.
— Изек и похож на маленького рыженького Делакруа, — согласилась Дора. — По малышу уже в этом возрасте видно, что он будет художником.
Актриса есть актриса. Ей нужно, чтобы ее обожали, а нет — так ненавидели, одним словом, чтобы она находилась в центре внимания. Поэтому она ведет сложную игру с каждым из мужчин — пожалуй, кроме меня, ибо быстро поняла, что это бесполезно. Со мной Дора откровенна и бесцеремонна, это мне нравится. Впрочем (только сейчас пришло в голову), может быть, это тоже тактика — интриганка чует, что со мной именно так и надо.
Одним словом, с актрисой много проблем, но это и неплохо. В коллективе обязательно должен быть возмутитель спокойствия. Меня мало интересуют взаимоотношения между взрослыми людьми, но вообще-то наблюдать за Дориными маневрами довольно занятно.
Бедного Хаима, который по ней сохнет, она ласкает, но к себе не допускает. Днем он смотрит на нее пылким взглядом, она отвечает лучистым. Однако на прошлой неделе, когда мне ночью не спалось и я решил выйти во двор, я видел, как в комнату Доры проскользнул Жокей. Очевидно, наша фамм-фаталь делит любовь на две ипостаси: платонически-возвышенную и земную.
Мейер возразил Хаиму, что шестиногого и трехглазого ежика для уверенной типизации «К» недостаточно, ибо прежде Изя в оригинальности и новаторстве никогда замечен не был. Гольдберг разразился тирадой о том, что во всяком художнике однажды просыпается творческий импульс — когда его «ангел целует в темя». Дора поддакивала.
Гирш Лейбовский молчал и сардонически улыбался. Я видел, что Хаима это бесит, а Дору развлекает. Внутри этой троицы искры так и летят. Боюсь, не слишком ли. Не хватало мне еще, чтобы педагогический коллектив переругался. Пожалуй, нужно будет потолковать с нашей Мэри Пикфорд тет-а-тет. Ее личная жизнь не мое дело, но только если это не создает помех для работы. Хуже всего, что в профессиональном смысле Изя ее совершенно не интересует. Мальчик определенно не «сердечник», к тому же у Доры для группы «С» уже есть три верных кандидата.
Я уже совсем было собрался сделать провокаторше тактичное замечание, но Мейер меня опередил.
— Послушайте, королева красоты, а обязательно пудрить нос во время консилиума? — раздраженно заметил Брикман.
Он Дору на дух не переносит, что и естественно: Мейер по своей натуре — «Голова», она — «Сердце».
— А можно без хамства?! — кинулся защищать даму Хаим.
Дора выглядела очень довольной: вокруг нее кипели страсти.