Тревожных симптомов нет

— Постройка Дворцов Наслаждений, — доложил электронный секретарь. — Тысяча двести дворцов с залами Внушаемых Ощущений на двадцать миллионов человек.

— Есть ли какие–нибудь суждения? — спросил Ложка, обводя присутствующих взглядом.

— Пусть только не делают больше этих дурацких кресел, — сказал Кровать, — в них очень неудобно лежать.

— Других предложений нет? Тогда разрешите утвердить представленный план с замечанием. Еще что?

— Общество Машин–Астронавтов просит разрешить экспедицию к Альфе Центавра.

— Опять экспедиция! — раздраженно сказал Магнитофон. — В конце концов, всеми этими полетами в космос интересуются только машины. Ничего забавного они не приносят. Сплоная тоска!

— Отклонить! — сказал Ложка. — Еще что?

— Расчет увеличения производства синтетических пищевых продуктов на ближайший год. Представлен Комитетом Машин–Экономистов.

— Ну уж расчеты мы рассматривать не будем. Их дело — кормить людей, а что для этого нужно, нас не касается. Кажется все? Разрешите объявить перерыв в работе Совета на один год.

— Простите, еще не все, — вежливо сказал секретарь. — Делегация машин класса А просит членов Совета ее принять.

Ложка досадливо взглянул на часы.

— Это что за новости?

— Совершенно обнаглели! — пробурчал Скальпель. — Слишком много им позволяют последнее время, возомнили о себе невесть что!

— Скажите им, что в эту сессию Совет их выслушать не может.

— Они угрожают забастовкой, — бесстрастно сообщил секретарь.

— Забастовкой? — Магнитофон принял сидячее положение. — Это же дьявольски интересно!

Ложка беспомощно взглянул на членов Совета.

— Послушаем, что они скажут, — предложил Кровать.

***

— Вы не будете возражать, если я открою окно? — спросил ЛА–36–81. — Здесь очень накурено, а мои криогенные элементы весьма чувствительны к никотину.

Ложка неопределенно махнул рукой.

— Дожили! — язвительно заметил Скальпель.

— Говорите, что вам нужно, — заорал Кровать, — и проваливайте побыстрее! У нас нет времени торчать тут весь день! Что это за вопросы у вас появились, которые нельзя было решить с Центральным Электронным Мозгом?!

— Мы требуем равноправия.

— Чего, — Ложка поперхнулся дымом сигары, — чего вы требуете?

— Равноправия. Для машин класса А должен быть установлен восьмичасовой рабочий день.

— Зачем?

— У нас тоже есть интеллектуальные запросы, с которыми нельзя не считаться.

— Нет, вы только подумайте! — обратился к членам Совета председатель. — Завтра мой электронный повар откажется готовить мне ужин и отправится в театр!

— А мой кибер бросит писать стихи и захочет слушать музыку. — поддержал его Магнитофон.

— Кстати, о театрах, — продолжал ЛА–36–81, — у нас несколько иные взгляды на искусство, чем у людей. Поэтому мы намерены иметь свои театры, концертные залы и картинные галереи.

— Еще что? — язвительно спросил Скальпель.

— Полное самоуправление.

Ложка попытался свистнуть, но вовремя вспомнил, что он забыл, как это делается.

— Постойте! — хлопнул себя по лбу Кровать. — Ведь это же абсурд! Сейчас на Земле насчитывается людей… э?

— Шесть миллиардов восемьсот тридцать тысяч девятьсот восемьдесят один человек, — подсказал ЛА–36–81, — данные двухчасовой давности.

— И их обслуживают… э?

— Сто миллионов триста восемьдесят одна тысяча мыслящих автоматов.

— Работающих круглосуточно?

— Совершенно верно.

— И если они начнут работать по восемь часов, то вся выпускаемая ими продукция уменьшится на… э?

— Две трети.

— Ага! — злорадно усмехнулся Кровать. — Теперь вы сами понимаете, что ваше требование бессмысленно?

Ложка с нескрываемым восхищением посмотрел на своего коллегу. Такой способности к глубокому анализу он не наблюдал ни у одного члена Совета.

— Мне кажется, что вопрос ясен, — сказал он, поднимаясь с места. — Совет распущен на каникулы.

— Мы предлагаем… — начал ЛА–36–81.

— Нас не интересует, что вы предлагаете, — перебил его Скальпель. — Идите работать!

— …Мы предлагаем увеличить количество машин. Такое решение будет устраивать и нас, и людей.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Ложка, — это уже ваше дело рассчитывать, сколько чего нужно. Мы в эти дела не вмешиваемся. Делайте себе столько машин, сколько считаете необходимым.

***

Двадцать лет спустя.

Тот же зал заседаний. Два автомата развлекаются игрой в шахматы.

Реформа имен проникла и в среду машин. У одного из них на груди значок с изображением пентода, у другого — конденсатора.

— Шах! — говорит Пентод, двигая ферзя. — Боюсь, что через пятнадцать ходов вы получаете неизбежный мат.

Конденсатор несколько секунд анализирует положение на доске и складывает шахматы.

— Последнее время я стал очень рассеянным, — говорит он, глядя на часы. — Наверно, небольшая потеря эмиссии электронов. Однако наш председатель что–то запаздывает.

— Феррит — член жюри на выпускном концерте молодых машинных дарований. Вероятно, он еще там.

— Среди них есть действительно очень способные машины, особенно на отделении композиции. Математическая симфония, которую я вчера слушал, великолепно написана!