Третий выстрел

За окном истошно вопил петух. Сквозь занавески светило солнышко. Если бы еще так не ныло внизу живота и не так саднили на ягодицах рубцы от нагайки, то все было бы просто отлично. Хоть голова и трещала, но это от выпивки, не от того ужаса, так что потерпим, не страшно. Остальное старательно забудем. Просто забудем. Поспали — и забыли. Ничего не было. Нечего и поминать. Дита от души зевнула, поставила босые ноги на пол, потянулась. На ней все та же серая рубаха, на полу рядом с периной — вчерашний кожух. Накинула его на себя, выглянула в горницу. Маня будто и не ложилась, сидела за столом, только вид был заспанный, похоже, тоже только что встала.

— Доброго ранку! — протянула Дита.

— Здорова будь, — откликнулась Маня и крикнула кому-то внутри хаты: Семен!

Оттуда вышел мужчина, кивнул Дите.

— Выдай ей каку-нито обмундировку и штаны, хватит ей в юбках шастать, не дай бог, еще что на себя накличет, красотка наша.

Дита подумала, не обидеться ли, но решила, что не стоит.

— Дай ей винтарь и пару обойм…

— Не жирно будет? — осведомился Семен, отвечавший, видимо, за снабжение.

— Не жирно, — ответила Маня. — Она теперь воевать будет так, как вам и не снилось никому.

Она повернулась к девушке.

— Мы тут покумекали, похоже, троица эта — державная варта из Васильевки. Они тут шалят по дорогам, нас ищут.

— Вас — это кого? — поинтересовалась Дита.

— Революционный боевой отряд анархистов-коммунистов «Черное знамя». А я его командир. Атаман Маня.

— Атаман? — изумилась девушка.

— Ага. Беспощадный к врагам революции, буржуям и помещикам. Тебе есть куда идти? Куда шла-то вообще?

— Никуда. Из Москвы сбежала.

Дита решила не говорить, от чего на самом деле бежала. Чем меньше народу об этом будет знать, тем спокойней.

— А чего сбежала-то? Плохо там что ли?

— Плохо. Голодно. Холодно. И большевики.

Маня рассмеялась.

— Насчет большевиков — понимаю. От них куда угодно сбежишь! А шла-то куда?

Фаня пожала плечами.

— Никуда. Думала к эсерам прибиться, разыскать товарищей, может, в подполье.

— Да на кой ляд тебе эти эсеры? — презрительно сказала Маня. — Давай к нам, к анархо-коммунистам! Решено!

Хлопнула себя по коленям, встала, начала опутывать себя портупеей.

— С этого момента зачисляю тебя в мой отряд бойцом. Патроны и шашку добудешь в бою. На коне скачешь?

— Как-то давно пробовала, — Дита вспомнила, как ее учили верховой езде поклонники в отряде Попова.

— Ну, раз пробовала, то сумеешь. С ногами осторожней только, у тебя там еще не зажило галопом скакать. Ну, ничего, потерпишь.

Дита замялась.

— Что? — сурово спросила Маня.

— А как с этими… из Васильевки?

— Силы у нас пока мало, чтобы их с налету взять и наказать. Да и месть — дело хорошее, но не первостепенное. Только ты не журись. Я все помню и зла во мне на троих хватит. Просто пока у нас других проблем целый пуд. А как с ними разберемся, так и твоими делами займемся. Слово атамана. Отомстим!

Конный отряд «Черное знамя», человек 50, шел по степи легким наметом, двигаясь к Гуляйполю. Как разъяснила девушке Маня, им необходимо соединиться с другими такими же отрядами, одним не выстоять: слишком много врагов вокруг и слишком мало друзей. Горит Украина, раздираемая на части, бьются одни хлопцы с другими, и каждый считает, что прав. Гремят выстрелы, висят по дорогам казненные, плывут по рекам утопленники. Война в Украине. Страшная братоубийственная война.

— Ты мне скажи, хорошая еврейская девочка, каким ветром тебя в Москву-то занесло? Ты ж, вроде, в Одессе жила, у папы с мамой под крылышком. Что случилось?

«Рассказать ей все, как есть? Да нет, кто ж мне поверит. На смех поднимут, это точно. Ладно, что-нибудь придумаем, тут и соврать не грех».

И Фаня рассказала про их с Блюмкиным путешествие в Москву. Маня хмыкнула, со значением посмотрела на девушку.

— Значит, у вас тогда с Яшкой… Склеилось?

— Ну как сказать? В общем, да.

— А я тебя предупреждала! — рассмеялась атаман Маня. — Этот такой, своего не упустит.

— Погоди, так что, и у тебя с ним было?..

— Нет, Дитка, со мной у него руки коротки. И еще кое-что коротко. Да не красней, наше бабское дело известное. Со мной у Яшечки Блюмкина полный облом вышел. Как ни старался. Ну а дальше-то что с тобой случилось?

— Ты же знаешь, что Яшка Мирбаха убил?

— Конечно! Это все знают!

Ну и дальше рассказала все, что с ней случилось: про жизнь с каторжанками, Боевой отряд ВЧК, стрельбище, восстание левых эсеров, контузия, побег из Москвы, про все. Кроме Ленина. Это нельзя. За такое и убить могут, иди пойми как они к нему относятся. Так что лучше не надо. Целее буду.

— Правильно сделала, что сбежала, — подытожила Маня. — и правильно, что на Украину, сегодня тут все главное происходит. И говорю тебе, брось ты этих эсеров, что левых, что правых, все они одним мирром мазаны.

— Мань, — осторожно спросила Дита. — Ты же сама совсем недавно левой эсеркой была. А сейчас анархистка. Это как?