Третий выстрел

Вот так моя девочка принесла нам девочку. Рубины хотели назвать ее Николь, чтобы было как у всех, но я встала стеной: ребенка будут звать Фанни и точка. Они все, включая Катю, встали стеной напротив, уж больно имя старорежимное. Ребенка надо называть так, чтобы ему потом было не стыдно с этим жить. И, в общем, наверное, были правы. Чтобы не разругаться вдрызг, пошли на компромиссе: у девочки будет двойное имя — Николь-Иегудит. Рубины, конечно, поначалу звали ее Ника, а я упорно называла ребенка Дитой. Вслед за мной и они со временем сдались, смирились. И стала внученька наша по-домашнему Дитой. Добилась я своего.

Слава богу, девочка как родилась красавицей, так и становилась все краше день ото дня, налюбоваться не могла. Поразительно, насколько она лучше своей матери! В бабушку пошла. Скажете, все бабки так говорят? Ну и что? Я-то знаю, что она объективно — да-да, объективно! — самая красивая, самая лучшая девочка в мире! Сегодня ей уже 26 лет, можете представить?! Я — нет. Никогда не могла понять, как так быстро смешной карапуз превращается в долговязую девицу. Просто невозможная вещь.

Я их всех на первых порах пустила пожить у меня… вернее, у Фани, чем вызвала плохо скрываемое недовольство Михаль и открытую вражду с Гилой. Но мне, честно говоря, было уже по барабану: до демобилизации Эден Фаня оставила квартиру мне? Мне. Вот и отвалите с вашими претензиями. Я понимаю, что «Тания» вам уже не нужна, раз нету больше моей подопечной, ну так и вы мне не нужны в таком случае. Перетопчетесь. Как минимум шесть лет у меня в полном распоряжении квартира в престижном районе на Площади Республики.

Томеру они, видно, хвоста накрутили, и он тоже перестал со мной общаться, звонить и приезжать. Уж не знаю, что у них там произошло, но похоже, на этот раз Гила терпеть похождения своего муженька не стала и поставила ультиматум. Не могу сказать, что мне это было все равно, как-то очень неожиданно отважный боевой офицер оказался подкаблучником и маменькиным сынком. И видеть это было неприятно. Собственно, теперь у него и возможности приезжать не было, кончилось вот это: «навестить бабушку».

Только Эден по старой памяти продолжала прибегать ко мне на уроки музыки и, наконец-то, заинтересовалась фортепиано по-настоящему. Привозила ее на занятия исключительно Гила, не поднимавшаяся в квартиру — ожидала дочь в машине внизу, чтобы со мной не встречаться. Я, естественно, порыдала из-за Томера пару ночей, как у нас, у баб, водится, попереживала, а потом — опять же, как у нас водится — обозлилась. Всё? На этом вся любовь? Права была Фаня, никуда он от Гилы не денется. Это меня всегда поражало: отчаянные на войне, идущие в огонь без страха и сомнений, готовые на драку и на смерть, мужчины совершенно беззащитны перед женами, которых почему-то боятся как огня. И если возлюбленный мой так легко сдался на милость победительницы, то, значит, не так уж он меня и любил. Любил бы — был бы со мной. А так я для него просто интрижка на стороне, отчего ж не потрахаться с новой бабой?! Тем более, русская — пикантно. И, скажите теперь, на что он мне такой нужен? Будет потом и от меня на сторону бегать, а дома врать. Пошел он. Как-то враз и любовь прошла, и переживать перестала.

Пока Катька рожала, мы с Рубиными сняли квартиры в Бат-Яме — там дешевле, чем в Тель-Авиве, да и надо было быть поближе друг к другу, чтобы срываться и мгновенно прилетать на помощь молодым. В одном городе, но, не приведи, Господь, не вместе. Перегрыземся, однозначно. А так — удобно очень: можно позвать бабу Таню или бабу Нату погулять с крохой, а станет ребенок постарше — отправлять их на детскую площадку. Один у черт у бабушек график свободный, вот пусть и занимаются любимой внучкой. А мы что, мы с нашим удовольствием, как говорится.

Вот в один прекрасный день я чинно прогуливаюсь с Диткой по набережной, даю родителям возможность работать и зарабатывать. Володя чуть ли не на второй день со своим свободным английским устроился в какую-то фирму по компьютерам, я в этом мало что понимаю, но говорят, это очень перспективное направление. Забегая вперед, скажу — ставка была сделана удачно: сейчас он зарабатывает большие деньги, чем-то там руководит в какой-то крупной компании, что-то американское. Катюша тоже руководит чем-то, я как всегда плохо понимаю, чем она занимается. Работает, в достатке — ну и славно, а что нам, старикам, надо? Так что качу я коляску, курлыкаю с внучкой, бормочу ей что-то ласковое и невнятное, как все бабушки. В это время визжат тормоза, и около нас резко останавливается большая красивая машина, из которой выходит… Да нет, вылетает Леха. Надо же! Проезжал мимо, увидел меня, остановился.

— Привет, Таня!

— Здорово, Леха!

— Твоя? — кивнул на коляску.

— Моя.

— От того… да?

— Дурак ты, Леха, как был, так и остался. Это внучка моя!

Тут он, ясное дело, обалдел.

— Да ты что? Так ты бабушка?!

Хотела я ему ввернуть, что ты, брат, так получается с будущей бабушкой спал, но сдержалась. Ужасная банальность, еще и пошлая.