Третий меморандум. Тетрадь первая. Первоград

На стройке работы шли вяло. Взрыв смеха в обширной отдыхавшей группе резко оборвался, когда из-за угла полувозведенного Дома Совета появился Казаков в сопровождении прораба Жукова. На краю котлована полсотни парней и девушек возились с кривыми корнями тысячествольника, тщась придать им пристойный вид.

– Дерева нет! – Сергей развел руками. – Простаиваем. Сам понимаю, но…

Отдыхавшие с любопытством наблюдали за координатором. Те, кто работал в котловане поближе, тоже прислушались. Александр заметил несколько нарочито вздернутых бровей. Любопытство содержало изрядную долю ехидства.

– Дерево будет. – Александр невозмутимо вздернул бровь и заговорил громко, глядя в толпу: – Сергей, выдели два десятка ребят поздоровее, с топорами и бензопилами, назначь старшего и пусть идут в гаражи. В час за деревом отправляем три грузовика.

– У нас и так завал тысячествольника! – выкрикнул кто-то.

– Координатор приказывает: тысячествольник считать сосной, – пробурчали за спинами. Пошли смешки.

«Да, наработал нам Валерьян», – подумал Казаков, машинально выпячивая челюсть. Выждав секунду, он снисходительно сказал:

– Координатор приказывает ехать и рубить сосну, ель, березу, саксаул – все, что душе будет угодно. Но не мешало бы излишне ехидным товарищам припомнить открытия последних дней. Повторяю: в половину первого все желающие совершить экскурсию к Старому Замку собираются у гаражей.

Казаков развернулся и пошел, оставляя за спиной растерянное молчание и тычки в бока слишком умным. «Опять Малян будет бурчать, что я на него собак вешаю! Умный чужим горбом… Но – необходимость…» Земного леса самому было жалко до слез, а что делать?

Казаков сходил в гаражи и обговорил там планы «лесоповала» с Володькой, колосовским замом и его механиками; заручился обещанием выделить под это дело гусеничный трактор с санями-волокушей – для готового продукта. Потом заглянул на радиостанцию и вызвал «Замок». На связи, слава богу, был Андрей. Казаков сообщил о заготовщиках, чтобы их с перепугу не приняли за «автохтонов», прервал, не дослушав сбивчивый рассказ о двуручных щитах, и переключил прием на Валентина. Затем завернул в караулку к лейтенанту Каурову, велел выделить две пятерки Следопытов на охрану похода, заглянул в санчасть к Вике, десять минут мило потрепался. Потом они вдвоем понаблюдали, как бледная курсантка бреет мохнатую черепаху, разыскивая у той мозги, вернулся в гараж, проводил механизированную колонну на лесоповал…

Трехтонки кильватерной колонной, разбрызгивая грязь, ушли вдоль стены палаток. Вслед за ними прогрохотал ДТ-75, из распахнутой дверцы выглядывал дочерна загорелый тракторист. Казаков узнал его: тот самый, что недавно провинился, спалив фрикционы трактора – наверное, вот этого самого. Реабилитировался, значит, парень, если Колосов снова допустил его к машине…

От палаток на тракториста заорали за то, что чуть не сбил какой-то колышек, но тот только отмахивался. От крайней палатки выдали хором «мы с приятелем вдвоем работаем на дизеле…» – непристойная концовка потонула во взрыве смеха. Устроившийся на волокуше, в нарушение всех пунктов ТБ, лесоруб помахал рукой. Что-то зудело в памяти. Словно заноза… А, ладно, потом вспомнится.

Казаков истребовал «газик» – захотелось смотаться на Точку. Садясь на сиденье рядом с шофером Пашкой, серьезным мужчиной пятнадцати лет, глянул на небо. Серая хмарь рассеялась, появились просветы. «Может, к вечеру распогодится?» – подумал он с надеждой.

* * *

На «газике» Александр ездить любил, хоть и немного стеснялся, чувствуя себя этаким полковником с личной машиной. Дней десять назад, когда еще шла раскорчевка, на доску объявлений кто-то повесил карикатуру: довольно похожий Казаков высовывается по пояс из «газика» и из-под ладони озирает окрестности. Под карикатурой имелась подпись: «Председатель самого передового на Теллурщине колхоза "Заря феодализма" с утра до вечера в поле». Голубев страшно возмущался подрывом авторитета власти. Казаков посмеялся и велел карикатуру не снимать. Она исчезла сама собой, теперь там висела новая: повернувшись задом к готическому замку, очень похожий Малян в лупу изучает след босой ступни. Подпись: «Кажется, я нашел следы человеческой деятельности»…

«Газик», расплескав черный песок на приливной мели, обогнул Кремль и понесся по пляжу вдоль пашни. С ближайшего трактора им помахал сцепленными руками Леня Крапивко. Корчевщики, а ныне крестьяне и агротехники – народ неунывающий, веселый, и находились в прекрасных отношениях с Крапивкой. А также и являлись главными поставщиками свежеиспеченных анекдотов о пайках, Совете, приливах и панцирных обезьянах. Александр любил корчевщиков, и раньше по два, по три часа работал с ними в разгар сиесты, так что с ними ничего неприятного никогда не связывалось. «А вот Голубев их не любит. Голубев никак не поймет разницы между дружелюбным подшучиванием над начальством и саркастичным бурчанием на оное начальство…»