Третий Меморандум

Родион предложил выпить за женскую специфику. Выпили, затем Казаков, преодолевая размягченность и состояние лёгкой эйфории, поднялся из кресла.

– Ну, мы пошли, – сказал он, глядя на Танеева. Тот сделал несчастное лицо, но тоже встал. – Дела. Еще что изобретёте – зовите.

– Кирилл скоро салат из морской капусты изобретет, – сказал рыжий Сабуров. – По интуиции.

– По капусте, это ты специалист, немедленно отозвался Есин. – И по аистам.

Координатор толком не разобрал, в чем смысл шутки, но Сабуров смешался, а химики хихикнули. Впрочем, и в самом деле было пора идти.

Они с Танеевым вышли, прошли по запыленным и пустым в этот предвечерний час длинным коридорам; солнце било в торцевые окна, возле потрескавшихся стен плясали искорки пыли. Юра направился к своим ангарам, а Александр спустился в подвал, где располагались различные подсобки – мастерские по ремонту одежды и обуви, парикмахерская, прачечная, – работавшие по вечерам и потому сейчас закрытые, а так же «ювелирная палата».

Ювелирная мастерская была личным изобретением Казакова, хоть формально и подчинялась радиогруппе и металлогруппе. Там работали полтора человека: полдня за верстаком сидел курсант, выплавлявший и вытачивавший необходимые детальки из благородных металлов; кроме того, весь день и даже больше, там трудился ещё и Аркадий Кеслер – в бытность на Земле, талантливый, хоть и начинающий, гравер, фарцовщик-металлист, промышлявший изготовлением всяческих значков, буковок и звезд, а на Теллуре произведенный в золотых дел мастера.

Акадий отлил из свинца и посадил на деревянные ручки персональные печати для консулов, капитана Котов и «взрослых» медиков; по личной просьбе Стася Крайновского изготовил миниатюрные якорьки для штормовок курсантов-моряков, а сейчас лил ордена. Аркадий отличался честолюбием, а Казаков пообещал – закончив партию, Аркадий будет награжден орденом «За заслуги», но – самым небрежно изготовленным.

Смешно, но он очень старался. Баграт считал его симптомом крайне опасного явления, а «военные» избегали за злой язык.

Стажер, расположившийся за уютным столиком в углу, что-то делал крошечным паяльником, наблюдая за этим «чем-то» через лупу. На его столике был порядок, что разительно контрастировало с хаосом, окружавшим Каслера: на трех столах грудой были навалены глиняные формочки, заготовки, половина серебряного блюда, золотистые горошины. Из небрежно распахнутой муфельной печки расходилось нежное сиянье и жуткий жар, и над всем этим порхали длинные, похожие на обезьяньи, руки новоиспеченного ювелира. Он с поразительной быстротой находил нужную пилку или формочку. Над ним тоже явно не хватало крокодила.

– Сан Саныч, – раздражённо, не оборачиваясь, сказал Кеслер, – у меня ничего нет.

– Совсем? – уточнил Казаков.

– Совсем еще, – подтвердил Кеслер. – Ваши побрякушки в процессе, но вы все равно заходите…. Как будто Аркадий Кеслер может вместе с злотом уехать за границу. Увы, Аркадию Кеслеру вот уже три месяца некуда дальше ехать!

– Химики говорят, что устойчивый лак потребует специальных изысканий, на что у нас нет времени, – невозмутимо сказал Казаков.

– Без специальных изысканий ваши химики способны создавать только пиво и сушеную рыбу. Но мне смешно с вас, координатор! Через какое-то время полезет краска с машин и прочего железа, и тогда все равно придется вести изыскания!

Казаков еще немного постоял у него над душой, чтобы показать, что имеет полное право заходить, когда захочет, затем вышел. Поднимаясь из подвала по запыленным, замусоренным ступеням, он мельком подумал, что надо бы в ближайшую субботу десятка два людей выделить на уборку территории, досадливо поморщился казенно-армейскому обороту мысли, вышел под низкое, унылое небо, остановился, огляделся.

– Товарищ координатор, – позвал сзади торопливый голос Валентина.

Казаков про себя поморщился. Он до сих пор еще не решил, какое обращение к нему лучше гармонировало бы с имиджем; но очевидно было, что консул, хоть и молодой, мог бы и не злоупотреблять титулатурой.

Все это промелькнуло за секунду, пока Александр оборачивался. На лице начальника радиостанции была изображена скорбь.

– На Клюкалке охотник погиб, – сообщил он, глядя куда-то вверх.

– Как? – глупо спросил координатор. Валентин пожал плечами.

– Без подробностей. Они просили выслать машину, я уже сообщил по внутренней в гараж…