Третий изгой

Появился Карлуша у Игоря Михайловича случайно. Белов спас его от неминуемой гибели еще, когда птица была несмышленым слетком, которым захотела полакомиться кошка. Вскармливание птенца отняло немало сил у Игоря Михайловича. Правда эти усилия с лихвой были вознаграждены обретением верного друга. Но как известно ни одно доброе дело не остается безнаказанным. С появлением птицы в душе Белова поселилась тревога. Игорь Михайлович, с одной стороны надеялся, а с другой стороны до боли в сердце осознавал, что птица однажды улетит и больше никогда не вернется. Но из друга нельзя делать пленника. Форточка в кабинете Игоря Михайловича была постоянно открыта и ничуть не ограничивала свободы птицы. В свою очередь Карлуша не пренебрегал прогулками на воле. Во время долгого отсутствия птицы на Белова наваливалась тоска и рвала душу в клочья горечь утраты. Радостное облегчение наступало, когда Карлуша появлялся в форточке. Со временем они оба, и человек, и птица, привыкли к такому положению вещей. Карлуша своим периодическими появлениями скрашивал однообразие деловых будней Игоря Михайловича.

Знакомство Планкета с Карлушей.

Белов посмотрел на птицу и улыбнулся. Ему вспомнилось как Планкет познакомился с его питомцем. Это случилось задолго до Дня Ч, и задолго до того, как образовалась проблема Ценципера. Планкет тогда только совершал первые шаги на новом поприще , но уже успел надоесть Белову своими частыми визитами.

В памяти Игоря Михайловича всплыли мельчайшие подробности той встречи вплоть скрипа двери в его кабинет. На пороге стоял Боб Планкет собственной персоной. На его лице расплывалась американская улыбка, показного дружелюбия:

– Хай, Гарри.

Из-за спины Боба выглядывало растерянное лицо секретарши Игоря Михайловича. Без слов было ясно, что ей нечего было противопоставить напору Планкета.

Сам Игорь Михайлович при желании мог дать фору в артистизме и более выпендрежникам, чем Боб. Он вальяжно привстал в своем кресле и развел руки в стороны жестом показушного гостеприимство:

– Какие люди почтили мою скромную обитель своим присутствием. Рад. Очень рад.

Тем временем Альтер Эго Белова уже состроило недовольную гримасу:

– «Какого черта его принесло. Теперь придется слушать его очередную ахинею, приправленную американскими теориями бизнеса.»

Игорь Михайлович приветливо улыбнулся гостю:

– Кофе не предлагаю. Конечно же виски? Вам Джек Дэниэлс, или Джемесон?

Боб небрежно отмахнулся рукой:

– Мне, все равно. Я иметь желание поговорить о делах.

Альтер Эго ехидно прокомментировало:

– «Тоже мне американец. До сих пор не составил ясного представления о сортах виски. Ну, ну. Посмотрим, что он на этот раз приволок в своем загашнике.»

В загашнике Боб приволок свое недовольство. Он крутил пальцами стакан с виски на столе и распинался о том, что работы в большинстве стартапов идут с недостаточной интенсивностью и выходят из графика бизнес плана. Белов согласно кивал головой и изредка вежливо поддакивал.

Наконец Боб произнес фразу, которая окончательно объединила сарказм Альтер Эго и лопнувшее терпение Прима Эго Игоря Михайловича:

– У нас в штатах не потерпели бы такой положений дел. Или ты делаешь качественно работа, или биржа труда. Только в Россия такое еще возможно. С этим надо делать борьба.

В горле у Белова булькнуло недовольство, но он сдержался:

– Боб вы не интересовались интродукцией?

Планкет непонимающе наморщил лоб:

– Интродукций? Это какое-то логический постройка, или электрический понятий?

Альтер Эго припудрило кротостью маску сарказма на лице Белова, попыталось замаскировать апперкот по самолюбию ложным словесным выпадом:

– Нет. Это из области далекой и от математики и физики. Это из биологии. Квинтэссенция опыта по переселению растений из одной климатической зоны в другую.

– Я не очень понимать причем здесь биология? Это что? Новый стартап?

Белов перевел смиренный взгляд с лица Боба на свой стакан с виски:

– Ну что вы, Боб? Какой к черту, стартап? Просто я по основному своему образованию биолог. Вот и пытаюсь поделиться с вами, как с коллегой, своим опытом и знаниями. Так вот. Растения, успешно росшие в одной климатической зоне, начинали капризничать и чахнуть, переселенные на новое место обитания. Вплоть до полной гибели. Вам это ничего не напоминает?

Боб обескураженно посмотрел на Игоря Михайловича:

– Что это должен мне напоминать, Гарри?

Белов продолжал демонстрировать невозмутимую сдержанность:

– Перенос производственных отношений из одной страны в другую. Аналогия-то вполне прозрачная.

В глазах Игоря Михайловича блеснули хищные искорки:

– Мне казалось, вы ее должны были ощутить даже не один раз на своей шкуре. Не так ли, Борис Иванович?

Карлуша до этого тихо сидевший на книжном шкафу шумно спикировал на стол Белова и начал рыться в ворохе бумажек с записками.

Планкет растерянно смотрел то на птицу, то на Белова. В отличии от него Игорь Михайлович наблюдал за птичьей возней с ироничным улыбкой.

Ворона шумно взмахнула крыльями, перелета на стол, за которым разместился Планкет, и положила перед ним записку.