Третья

Мою руку вместо ответа пожали.

Мы миновали журчащий фонтан, вышли на площадь, а там квартет музыкантов, и мелодия – мягкая, льющаяся нежно, прямо через душу.

Когда Коэн мягким жестом подхватил меня за руку, когда развернул так удачно, я сразу уловила движения его тела, танец. Простой, но взгляд ‒ глаза в глаза, ощущение крепкого торса, ведущих рук. И я рассмеялась, поняла, что очень давно ни с кем не танцевала. Что так не танцевала вообще никогда. Застыл в моей памяти еще один момент, который когда-нибудь, быть может, перейдет на уютный стеклянный ночник рисунком солнечного дня, булыжной мостовой, аккордеона в морщинистых руках, свисающей из угла ветки с едва распустившимися листьями. И обликом танцующей пары: он ‒ в темной одежде, она ‒ во фривольном берете…

С Гэлом я не была скованной: даже если чего-то не умела, я не боялась что-то сделать не так.

Он был идеален, он был глубок, он был предельно настоящим.

Удаляясь с площади, я уже не понимала, как можно жить без его руки.

И впервые кольнуло сильное чувство, холодное, как игла. Остановилась я резко – наши руки натянулись. Он посмотрел на меня внимательно.

‒ В чем дело?

И я впервые призналась честно, как маленькая.

‒ Я… не хочу без вас.

Он подошел максимально близко, навис своим лицом над моим; взгляд его потемнел, явил где-то в глубине скрытую под мягкостью жесткость. И ответил:

‒ А ты без нас больше не будешь.

«Да? Правда? Точно-точно?»

‒ Никогда?

‒ Никогда.

Мне никаких других слов было не нужно. Только эти. Правильные.

Прогулка продолжалась; собирался над головами дождик, скоро начнет моросить. Уютная мощеная улочка; в магазины мы уже не заходили – оказывается, мы очертили траекторией прогулки квадрат и теперь возвращались к машине.

‒ А о чем думаешь ты?

К Гэлу в голову хотелось влезть, прочитать его мысли, наверняка теплые.

‒ Примерно о том же, о чем и ты.

‒ О нас?

Улыбка на его лице. Я вернула ее солнечным лучом, улыбнулась тоже:

‒ А что, если бы в лифте в тот день ехала другая девушка? Вы бы познакомились с ней?

‒ Не думаю.

Этот вопрос был для меня царапающим, чуть болезненным – хотелось знать, чем именно я приглянулась ребятам. Собственно, почему я? И что случилось бы, окажись на моем месте другая симпатичная незнакомка.

‒ Почему? Вам понравилась моя фигура?

‒ Не только.

‒ Но вы не знали обо мне большего. Увидели только внешность.

«И этого хватило».

‒ Независимо от того, заговорил ли бы с тобой Эйс, я уже тогда принял решение узнать о тебе все, что смогу.

Мне хотелось ему верить. Но каждому для веры нужна причина, некий постамент, на который можно шагнуть. Первая ступень ‒ устойчивая, фундаментальная.

Коэн чувствовал мое настроение, мою неуверенность, мое жгучее желание все-таки узнать «почему». И пояснил:

‒ Я говорил тебе о том, что мы модифицированы. Из-за работы. Мы чувствуем мир иначе.

‒ Говорил.

‒ Мы почувствовали тебя оба. Как «свою» ‒ это не объяснить. Это ощущение, когда от чьей-то энергии у тебя искрит внутри, когда при сближении происходит взаимодействие. Поэтому ты, Лив.

«Поэтому никто другой».

Я вновь остановилась, удивленная, задумчивая.

‒ Тогда, может, нашему треугольнику нужна… «четвертая»? Еще одна девушка, от которой будет искрить?

Сама же сказала, и сама почувствовала себя так, будто хлебнула тухлого вина.

‒ Другой такой нет, ‒ отозвался Гэл легко, ‒ я в этом уверен.

‒ Откуда ты можешь…

‒ Просто знаю. ‒ Он вновь поцеловал тыльную сторону моей ладони: поднес мою руку к своим губам, коснулся мягко. – Поверь, все идеально. Так, как должно быть.

Вкус вина смыло родниковой чистотой.

Наверное, мы гуляли бы дальше, но у Коэна в кармане новой куртки зазвонил телефон.

Это был Эйс. Голос из прижатого к уху мобильника был слышен плохо, но я его узнала. Брови Коэна нахмурились.

‒ Какой адрес? – Пауза. – Нет, я не буду закидывать Лив домой, возьму с собой, иначе не успею… Да, давай, жду информацию, пересылай.

Он изменился после звонка, стал другим – серьезным, сосредоточенным. Будто поднялся на поверхность сквозь романтический флер металл. Наверное, снова дела, опять военные задания – я лишняя.

‒ Коэн, я возьму такси, все нормально…

‒ Нет, поедешь со мной.

Мы зашагали к «Бариону» быстро, теперь мои каблуки спотыкались о булыжники.

‒ Тебе… нужна моя помощь?

‒ Нет. Но разве не хочешь со мной прокатиться?

Я, как ни странно, хотела.

‒ Я не буду тебе мешать?

‒ Нет. Мне нравится твоя компания.

Больше он ничего не добавил.

(Tim Dian – Heave Energy)

Он стал другим, да. Скрыто-агрессивным, иным. Будто сменил частоту, и во мне изменилось восприятие, еще недавно созерцавшее рядом расслабленного романтика. Вроде бы тот же Коэн, но уже бетонный, мужественный; будто его аура, где только что искрились золотые пылинки, наполнилась кожей, порохом, стволами и рукоятями ножей. Разительная перемена: не внешне ‒ внутренне. То же лицо, но другие выражения: жестче линия губ, челюсти, нахмуренные брови, взгляд-крюк.