Третьи Врата

Смотря на Ходоков скрюченных в позу еще не родившихся младенцев, Амайя достал темный клинок, которым наносил узор . Серебро вздрогнули. Мысленно. Их тела по-прежнему парализованы.
Амайя волновался. Лицо иномирца непробиваемо, руки не дрожат, но вот нож он постоянно перекидывает из обычной в нижнюю хватку. Это парня и выдает.
Стоя за пределами узора Амайя начал действовать.
Охрану передернуло, Камила, Саш и некоторые воины стали стремительно бледнеть. Через мгновение их вырвало. Но девушка, в отличает от парня не отвернулась. С какой-то больной радостью она следила за действиями Амайи.
Маг Крови не обращает внимания на происходящее за чертой узора . Он полностью ушел в работу …
Ровными взмахами сделать длинный надрез, второй, еще один, еще… пока тело Ходока не покрылось коркой крови. Крови, которая отливалась серебром и на воздухе воспламенилась практически незаметным белым пламенем. Вспороть живот, ребра клинок разрезал словно картон. Вынуть внутренности, разложив их в понятной только ему, Амайи, последовательности вокруг рун. Засунув пальцы в порезы, иномирец медленно содрал с первого Ходока кожу.
Саша вновь вырвало. Лицо Камилы очень бледное, но взгляда она не отводит. В ней нет жалости. От увиденного девушке плохо, но Камила пристально смотрит.
Воздаяние за содеянное.
Хотя, девушка была бы более счастливой, если на земле сейчас вместе с этим Серебром лежал Амайя, а резала их она сама. Откуда в ней появилось столько кровожадности, Камила не могла ответить и сама себе. Этот мир менял пришедших. Уже не было той спокойной, рассудительной девушки, любящей веселые и шумные вечеринки, бросать парней, разбивая тем напоследок сердце…
Этот мир плохо на нее влиял.
Амайя плохо на нее влиял.
Камила научилась ненавидеть. Раньше мысль об убийстве если и появлялась в ее голове, то просто как мимолетная тень, шутка… переступить через чей-то труп девушка не могла.
… до этого мира.
А сейчас Камила с громадным удовольствием смотрела как с бывшего человека заживо сдирают кожу, потрошат, при этом поддерживая его в сознании, не давая уйти в Хаос и не испытывала при этом ни жалости ни сострадания. Только удовлетворение. Грудь распирало от темных, мрачных, но таких приятных эмоций. Сейчас Камила как никогда понимала тех, кто убивал.
Победа над равным противником или тем, кого ненавидишь – это сладостное чувство.
… Амайя выпрямился, рукавом стер брызги крови со своего лица. Больше размазал. Сейчас оно, лицо, стало походить на маску какого-то демона. Куртка пропиталась эфимерным серебром из вен Ходоков и местами призрачная кровь еще тлела язычками белого пламени.
На землю полетела одежда, Амайя оголился по пояс. Камила помимо собственного желания заинтересованно оглядела парня. Сложные переплетения татуировок покрывают спину и правую руку, множество шрамов, мускулатура не рельефна, но присутствует.
Если бы он не был такой тварью, то, может быть, девушка им и заинтересовалась.
Пристально смотря под ноги – упаси Сфера задеть одну из нанесенных линий узора , Амайя прошел в центр треугольника. Застыл на секунду. Поднял на уровень груди клинок, прислушался к чему-то внутри себя.
Саш вздрогнул. Он уже сам не был рад, что настоял на собственном присутствии при этом ритуале.
С непроницаемым лицом Амайя стал вырезать на себе непонятные присутствующим руны. За кончиком ножа оставался не порез, а дымящийся ожог с широкими краями, внутри которого бурлила какая-то вязкая масса, даже на внешний вид, вызывающая омерзение.