Третьи врата

Тина мрачно улыбнулась про себя. Несмотря на увещевания, приказы и требования сохранять абсолютное молчание, слова «саботажник» и «корпоративный шпион» просочились и пошли гулять по всему лагерю. В этом имелась некоторая ирония: несмотря на вполне понятное оцепенение, на станции витало странное чувство облегчения. Ромеро сама задавалась вопросом: если среди них находился саботажник, могло ли это быть причиной необъяснимых явлений и происшествий?

Над головами раздалось клацанье, и к ним присоединился Марч. За ним проследовал Валентино с двумя разнорабочими. Каждый нес под мышкой куски таля из нержавейки.

Стоун оглядел собравшуюся оперативную группу.

— О’кей! — произнес он через маску. — Начнем!

Охранник взял разводной ключ на батарейках с металлической решетки, и группа приблизилась к границе раздела гробницы. Тина заметила, что оставшаяся гранитная облицовка была тщательно убрана, а первые врата — полностью распахнуты. Она держала в руках видеокамеру. Это было только ее второе погружение. Марч уже спускался к гробнице несколько раз; у Стоуна было на пару спусков больше, так как он возвращался сюда, чтобы проверить печать на вторых вратах.

Когда Ромеро вступила в камеру номер один, то заметила поддерживающую скобу, которая была проложена продольно от одной стены гробницы до другой в качестве меры предосторожности. Статуя стража была укутана брезентом, и Тина была рада этому: фигура была настолько реальной, настолько свирепой, что, несмотря на ее неизмеримую важность, Тине не очень хотелось увидеть ее вновь.

Камера сейчас освещалась ярким огнем натриевых ламп, и Ромеро снова была поражена красотой и удивительно хорошим состоянием артефактов. Также, к своему раздражению, она отметила, что многие наиболее интересные и ценные артефакты уже унесли, и на их места повесили архивные бирки. Несомненно, это работа вездесущего Марча: ублюдок не смог не наложить свои загребущие лапы на антикварные ценности. Дай ему волю, он вмиг опустошил бы любые раскопки. Ее собственная философия убежденного и рачительного археолога являлась абсолютно противоположной: исследовать, стабилизировать, проанализировать, описать, документировать, и уж потом, после необходимой реставрации, оставить все там, где оно было найдено.

Задняя стена камеры один закрыта пластиковыми листами. За ней сплошная темнота. Тина знала, что вторые врата уже убраны, однако еще никто не входил в камеру два. Они первые, кому предстояло войти туда.

Не произнося ни слова, Стоун кивком головы дал команду рабочим выдвигаться. Они вышли вперед и с большой осторожностью сняли пластмассовые листы, свернули их и отложили в сторону. За ними зияло черное пространство.

Босс подошел ко вторым вратам. За ним проследовала Тина и Марч. Здесь, возле самого входа в камеру два, женщина смогла различить находящиеся в ней размытые фигуры. Ее рот внезапно пересох.

— Перенесите свет сюда, — распорядился Стоун.

Один из рабочих подкатил мощный фонарь. Как только он это сделал, помещение залило ярким светом, как будто кто-то вдруг включил в подземелье солнце. Сияние стало таким ярким, что Тина невольно отвернулась.

— Боже! — сдавленно пробормотал Портер. Его маска безразличия и отстраненности снова спала под гипнотическим влиянием гробницы.

Когда глаза привыкли к яркому свету, Тина смогла различить детали интерьера второй камеры. Она подняла видеокамеру и принялась снимать. Все поверхности — стены, пол, потолок — были покрыты листовым золотом. Этим и объяснялось необычайно яркое сияние.

Здесь стояли четыре канопы, выполненные из кальцита, в которых находились внутренние органы мумифицированного фараона. Перед каждой урной стоял небольшой ящичек, по всей видимости, из чистого золота. На одной стене висела большая картина, изображающая победу Нармера над царем Верхнего Египта. На другой картине — сам фараон, лежащий на помосте уже в гробнице, за которым присматривал жрец смерти. Здесь находились две раки, приставленные к противоположным стенам камеры. С внутренней стороны каждой выполнен рельефный серех Нармера с именем, данным ему при коронации — нисвт-бити, царь Верхнего и Нижнего Египта.

Забавно, подумала Кристина. Хотя египтологи и могли прочитать древнеегипетские письмена, их произношение все еще оставалось загадкой. Хотя большинство из них использовали эту фразу, ей было известно о фонетическом произношении нсв, — как и в Текстах Пирамид, здесь женское окончание т сохранилось. Странно. Но тогда странным было и то, что ей удалось выяснить о Нармере и его гробнице. Здесь находилось много на удивление современных вещей и иероглифов, сходных с письменами из Книги Мертвых — все это принадлежало Среднему и Новому царствам, а не Архаической Эпохе, первой династии самых ранних фараонов. Похоже на то, что Нармер на много веков опередил свое время и что его знания, практики, открытия и прозрения умерли вместе с ним, и их невозможно было воскресить аж до появления строителей пирамид на тысячу лет позже…