Третьи врата

Ромеро поднялась на ноги и продолжила снимать все на видеокамеру. Марч и Стоун встали рядом. У босса в руках был небольшой ящичек, дно которого было выстлано хлопчатобумажной тканью; Марч держал в руках скальпель и щипцы. Пока остальные ждали в напряженной тишине, он очень осторожно поднес скальпель к посмертной печати и медленным уверенным движением разрезал ее надвое. Такими же медленными выверенными движениями, используя скальпель и щипцы, он отделил печать от гранитной основы и положил ее куски в ящичек, который держал Стоун.

Логан понял, что невольно затаил дыхание. Совершенно осознанно он выдохнул и набрал в легкие свежий воздух. Несмотря на напряжение момента, от него не ускользнуло то, с какой осторожностью и тщательностью Портер и его команда не только зафиксировали это событие, но и постарались сохранить элементы печати. Стоун не был охотником за сокровищами: настоящий ученый-археолог, он больше заботился о сохранении прошлого, нежели об его уничтожении.

Теперь исследователи переместились к более крупной, королевской печати. Марч приложил скальпель к верхней части, но потом помедлил. Прошла минута, две.

Напряжение было почти физическим. Вот оно: печать сломана, могила осквернена в общепринятом смысле слова. Логан невольно сглотнул.

Любой, кто осмелится войти в гробницу мою или повредит место упокоения земной плоти моей, будет умерщвлен быстро и безжалостно… Я, Нармер Бессмертный, буду мучить его день и ночь, наяву и во сне, до тех пор, пока сумасшествие и смерть не станут вечным храмом его.

— Фенвик?

Археолог приступил к своему занятию. Он наклонился над печатью и медленным режущим движением рассек ее на две части.

Все члены группы испустили невольный общий выдох.

— Теперь мы сделали это, — произнесла Тина очень спокойно, без экзальтации.

Марч взял две половинки печати и положил их в ящичек. Затем Стоун, Марч и Ромеро отошли от гранитной стены. Каждый двигался плавно и грациозно, как в балете.

Босс повернулся к Рашу:

— Вперед, доктор.

Засунув руку в свой рюкзак, Итан вытащил дрель на батарейках с мощным сверлом длиной около двенадцати дюймов. Затем подошел к гранитной поверхности, выбрал место — точно по центру и включил дрель.

Когда дрель взвизгнула, Стоун приказал всем держаться сзади. Примерно секунд через шестьдесят Логан услышал, как тон инструмента резко понизился — сверло прошло на нужную глубину. Послышался низкий слабый звук выходящего воздуха, который устремился в проделанное отверстие.

Доктор вставил в дырку пластмассовую заглушку и отложил дрель в сторону.

— Толщина гранита не очень большая, — сообщил он по радио.

Затем снова залез в рюкзак и вытащил странный инструмент: длинную прозрачную трубку, закрепленную в пластмассовом корпусе, имевшем светодиодное табло. С одного конца корпуса свисал резиновый эластичный баллон. Вытащив заглушку из отверстия, Раш вкрутил трубку в отверстие и нажал какую-то кнопку на корпусе. Послышался жужжащий звук, стихавший по мере наполнения баллона. Раш понажимал еще на какие-то кнопки, потом посмотрел на показания на дисплее.

— Пыль, — передал он по радио, — твердые частицы. Высокое содержание двуокиси углерода. Но патогенные бактерии отсутствуют.

Теперь Логан понял назначение этого прибора. Это был высокотехнологичный эквивалент свечи, которую Говард Картер держал в руке, исследуя гробницу Тутанхамона.

— Как насчет содержания грибков? — спросил Стоун.

— Результатов полного биологического исследования придется подождать до тех пор, пока я не вернусь в медицинский номер, — ответил Раш. — Но первые результаты полевого исследования налицо — полное отсутствие грибков. Микроклимат гробницы не свидетельствует о наличии каких-либо анаэробных бактерий и демонстрирует приемлемый уровень аэробных.

— В таком случае мы можем продолжать. Но стоит убедиться, что в операционном блоке уже установлены обеззараживающие души, которые мы примем после выхода из «пуповины».

Раш сложил свое оборудование в рюкзак. Стоун подошел к отверстию, вытащил из ящика оптико-волоконную камеру с фонариком на конце и длинный гибкий шнур, подсоединенный к очкам. Приладив эти очки к громоздкому респиратору, Портер вставил конец камеры в отверстие и вкрутил ее. Долгое время он стоял молча, вглядываясь внутрь. Потом неожиданно замер и открыл рот от удивления.

— Боже правый! — прошептал он отрывистым шепотом. — Бог ты мой!