Третейский судья

- Чем же ты торгуешь за тридцать пять тысяч? - небрежно, даже брезгливо спрашивает Ландышев, то ли заранее сбивая цену, то ли не интересуясь предложением.

- Кое-что... про третейского судью, - Руслан вздыхает, говорить ему очень не хочется.

- Да-а? - оживляется Ландышев. - Он мне, падаль такая, обзвонился. То ему представь, это представь. Хорошая компра?

- Мокруха за ним.

- Да ну?! - радостно ахает Ландышев. - Пойдем-ка сядем... Откуда сведения такие?

- Десять лет назад я у него шофером работал. Он тогда был Коваль Олег Иваныч. И имел крутой бизнес.

- Какой?

- Рядовые люди, как я, этого не знали, - врет Руслан; про наркоторговлю он умалчивает из осторожности, чтобы не дать Ландышеву козыря против себя самого.

Киснут на солнце охранники. Им сидеть не положено, они в карауле. Руслан делает одному из них знак немного отодвинуться, чтобы не услышал чего, и продолжает рассказывать. Решительные слова произнесены, теперь уже легче идет.

- Эта Вероника красавица была. Без косметики. Лет девятнадцать-двадцать. Мы думали, свадьба будет...

- Давай ближе к мокрухе, - торопит Ландышев. - Без лирики.

- В тот день они на кладбище были, где мать его похоронена. Потом поехали к Веронике домой. Я, да еще один охранник, стоим на улице, ждем. Минут через сорок Олег Иваныч выходит чуть не бегом, весь не в себе. Отпихнул нас от машины и один умчался... Совершенно на него непохоже, он человек железный.

- Ну-ну, не тяни. - Ландышеву не по нутру любая похвала в адрес Коваля.

- Мы подождали, подождали, что делать, не знаем. И я поднялся к Веронике узнать, обещал он вернуться или нет. Гляжу, дверь не захлопнута. Зашел. Она на кровати мертвая... Наша Катерина на нее смахивает.

- Вон что! Ну, дальше.

- Только я спустился к машине, гляжу, Вероникина подруга в подъезд идет. И стукнуло мне в голову: решил сдать ее вместо Олега Иваныча. Позвонил по 02, что в четырнадцатой квартире убийство. И ее на месте застукали.

- А чего ты его выгораживал? - опять недоволен Ландышев.

Но Руслан, выдав тайну Коваля, не переступает какого-то последнего рубежа порядочности - что было, рассказывает, но напраслины на прежнего босса возводить не желает:

- Да он как хозяин хороший был. Мы его все любили.

- За что же он ее такой хороший?

- Я думаю, тут вот какое дело. В тот день милиция в офис нагрянула. Всех повязали. Думаю, Вероника заложила. А Олег Иваныч узнал. И наказал, хотя любил.

- Мы его любили, он ее любил, он ее убил. Шикарная история! - Ландышеву даже не сидится от удовольствия. - Чего ж ты раньше молчал?

- Да так... - уклоняется Руслан.

- Его, значит, тогда не нашли?

- Скрылся. Его и на суде никто из наших не продал.

Один Руслан предатель... И хоть уговаривает он себя, что Олег Иванович ему никто, но мерзко на душе, слов нет. Единственное утешение, что ни в какую милицию-прокуратуру Ландышев не стукнет. Сам попытается на Коваля наезжать. Наверняка. Ну уж тут Олег Иванович авось отобьется. Не знает Ландышев, с кем связался.

У Валентины Николаевны брови ползут вверх, когда снова появляется в юрисконсультации Коваль. О чем он говорит? Что намерен делать с ненормальным юношей?

- Я уеду, а потом вернусь и заберу его, - втолковывает Коваль. - Вы подготовите все документы. Вот справка, что Хомутов нуждается в лечении за рубежом, выписка из истории болезни. Это мой факс для связи.

Валентина Николаевна в затруднении.

- Значит, не усыновление?

- Опекунство.

- Задача, знаете, нестандартная...

- Все - вопрос денег, - и Коваль прибегает к универсальному аргументу в виде пачки долларов.

...На улице его радостно встречает ожидавшая Катерина: полчаса не видала и уже соскучилась.

У Коваля радикально испортилось бы настроение, знай он, что происходит в интернате. Туда добирается Канделаки, угощает санитара сигаретой, обучает пускать дымовые колечки, и минут восемь спустя очарованный санитар сообщает, что ему известно о Дяде, и указывает, где найти главврача.

На Канделаки - стараниями Томина - отличный фирменный костюм из гардеробной оперслужб, галстук долларов за сто, итальянские туфли, тесноваты, но шикарны. Иначе по его легенде одеться нельзя.

И все же главврач встречает посетителя с долей настороженности.

- Я из инюрколлегии, - представляется Канделаки. - Это я вам звонил. Наследство из-за рубежа.

Диковинный для главврача случай, даже какой-то... неблагонадежный.

- Да, я помню. О ком же речь?

- О Хомутове. Михаил Хомутов.

- Ах, так?.. Десять лет никто о нем слова не спросил, и вдруг со всех сторон! Прямо ажиотаж.

- Им еще кто-то интересуется?

- Один приезжий из Австрии. Хочет взять к себе.

- Ай-я-яй! Уже пронюхали!

- То есть вы думаете... - ошарашен старик.- Наследство большое?

- Вполне достаточное для ажиотажа. Дальний родственник в Чикаго отдал Богу душу. Владелец заводов, домов, пароходов.

- Невероятная история!