Треск Цепей II: Белый Ворон

Дело в этом случае даже не в смерти. Сознание от боли потеряешь раньше, чем вскипятишь собственные мозги. Но был в этом во всём ещё один нюанс, которые я пока не мог проверить.

Как поведёт себя подобная блокировка если я нарушу рисунок? Ножа у меня нет, кисти связаны, причём пальцы в положении замка. Но что-то маленькое ими ухватить можно. Например, кусочек ветки… острой ветки способной при сильном нажатии повредить кожу…

Реализовать свой план сразу мне не удалось. Чтобы улучить момент и во время ночёвки спрятать в руках тонкую веточку пришлось постоянно отслеживать любое движение надсмотрщиков. Парни были серьёзными, никто из них не спал и не дремал во время дежурства. Сидели по очереди спиной к костру, пялились на меня и в лес, причём не отворачивались. Отломить веточку длинной сантиметров пять и зажать её между связанными руками удалось на пересменке. Но в тот же миг тыкать ей себе в лоб и давить, было глупо. Только народ разозлю и получу лишних тумаков. Не говоря уже о том, что в отместку они могут выкинуть что-то из ряда вон. Например, отрезать мне пару пальцев или выколоть глаз.

На следующий день мы вышли к брошенной деревне…

Народа тут прибавилось как минимум вчетверо. В посёлке встала лагерем полноценная сотня. Тут было шумно, смуглые люди в восточных головных уборах, жались к кострам. Крючковатые носы торчали поверх лицевых повязок, покрытых инеем от дыхания. Густые чёрные брови дополняли картину.

Большинство воинов щеголяли с кривыми саблями на поясах и кинжалами-ножами закреплёнными горизонтально на пояснице. Многочисленные лучники были вооружены короткими луками со спрятанной до поры тетивой, что совсем неудивительно в такой мороз. Держать лук снаряжённым на холоде — только портить.

На въезде в деревню нас встретили собаки. Вылетели из дворов гурьбой в десяток голов виляя хвостами и поскуливая. Закрутились вокруг и так же быстро как прибежали — исчезли, повинуясь окрикам своих хозяев.

Когда мы проходили мимо смуглых воинов, многие из них встречали нас приветственными криками. Я не понимал их языка, но большинство слов было обращено к крупному южанину что сопровождал лысого паренька.

На меня же бросали восхищённые взгляды. Так, как если бы я был уже пойманной и разделанной дичью, полученной в результате удачной охоты.

Кроме меня в деревне было полно других пленников. Сразу десяток людей, привязанных к одной верёвке, разгребали разрушенный дом. На лицах некоторых были свежие следы побоев. Снег был полон лошадиных следов, кое-где я приметил навоз. Больших саней тоже прибавилось.

Собаки, лошади, обозные сани, вооружённые люди… всё это пахло войной. В одном из дворов разделывали оленя. В воздухе витал запах выделанной кожи, навоза, готовящейся пищи и древесным дыма.

Я был вынужден идти вперёд и не успевал как следует осмотреться. Но подобное неудобство с лихвой компенсировал ИскИн создающий временные слепки памяти и фиксирующий всю входящую информацию для дальнейшего анализа.

Так, например я узнал, что за время нашей «прогулки» по деревне в поле моего зрения попало сорок три человека, одиннадцать собак и более восьмидесяти разнокалиберных человеческих следов. Наверное, будь я разведчиком в какой-нибудь средневековой армии мне бы цены не было…

Сопровождающие меня люди выслушали целую тираду от своего молодого лидера на незнакомом мне языке и поволокли меня проч. С этой минуты наш маленький отряд разделился. Молчаливые дуболомы остались со мной, а лысый и его здоровяк телохранитель отправились куда-то в сторону.

Мой путь закончился в одном из грязных сараев. Молчуны обхватили верёвочной петлёй мои кисти и перекинули ту через потолочную балку заставив меня задрать руки. В таком положении пришлось расстаться с мыслью что маленькая веточка, сжатая краями пальцев, сможет избавить меня от магического знака, блокирующего магию.

И снова со мной остался один из воинов. Второй, судя по звукам тоже далеко не ушёл. Встал столбом где-то снаружи.

Я прикрыл глаза и опираясь на столб, подпирающий балку, окунулся в дрёму. Голод и долгий переход вымотали меня до дрожи в ногах. Любую минуту, которую я не мог потратить на освобождение, я использовал для экономии сил.

Помогало слабо, но иного выбора у меня всё равно не было.

Часы проносились мимо тяжёлой патокой ожидания развязки. Спать в таком положении было невозможно, а бодрствовать не позволяла слабость. Я балансировал на грани сна и яви до самого вечера, пока деревянная дверь сарая не скрипнула, пропуская внутрь смену.

Это маленькое событие повлекло за собой череду прочих. Меня отвязали, вывели наружу и позволили сходить в туалет. Напоили и снова дали кусок проклятой сухой лепёшки.

С приходом темноты один из стражей принёс факел и установил его в настенный держатель. Сменщики, новая охрана, тоже не были южанами. Их внешность сильно отличалось от хозяйской и это было видно невооружённым глазом. Оба имперцы, светловолосые и высокие. Таких здесь называли Русами.