Тренировочный полет

Брон поставил на стол два саморазогревающихся обеда, пробил в банках отверстия и вручил Хейдину пластиковую вилку.

Когда они кончили есть, было уже почти темно. Брон высунулся из палатки и свистом подозвал Кёрли и Мо. Боровы примчались на полной скорости и резко затормозили, пробороздив землю.

– Хорошие ребята, – сказал Брон, почесывая щетинистые загривки. Свиньи довольно захрюкали и посмотрели на хозяина. – Знаете, они считают, что я их мать. – Он спокойно выждал, пока Хейдин боролся с выражением на лице, побагровев от усилий. – Звучит немного странно, но это правда. Их отделили от остальных поросят сразу после рождения, и я вырастил их сам. Поэтому для них я «впечатался» как родитель.

– Их родителями были свиньи. На мой взгляд, вы не очень-то похожи на свинью.

– Просто вы не слышали о «впечатывании», или импринтинге. Известно: если котенок растет вместе со щенками, то он всю жизнь считает себя собакой. Это гораздо больше, чем простая ассоциация, оставшаяся с раннего детства. Здесь действует физический процесс, называемый импринтингом. Он заключается в том, что существо, которое животное видит, впервые открыв глаза, осознается им как родитель. Обычно это и есть родитель – но не всегда. Котенок думает, что его мать собака. Эти два огромных борова тоже считают, что я их родитель, хотя вам такое кажется физически невозможным. Я в этом убедился, прежде чем начал их тренировать. Это единственный способ, при помощи которого я могу чувствовать себя среди них в полной безопасности, потому что, какими бы умными они ни были, они продолжают оставаться раздражительными и смертельно опасными животными. Это также означает, что я в безопасности, когда они рядом. Если кто-нибудь станет мне хотя бы угрожать, его порвут за несколько секунд. Я говорю это для того, чтобы вы не делали глупостей. А теперь не будете ли вы так любезны и не отдадите ли пистолет, который обещали не брать?

Рука Хейдина потянулась к карману брюк и тут же замерла, едва боровы повернулись к нему в ответ на его движение. Брон продолжал чесать им загривки, и капельки слюны стекали у счастливого Мо с кончиков десятидюймовых клыков.

– Он мне нужен для самозащиты, – запротестовал Хейдин.

– Вы будете в большей безопасности без него. Выньте его, только медленно.

Хейдин осторожно вытащил компактный энергетический пистолет и бросил его Брону. Тот поймал оружие и повесил его на крючке возле фонаря.

– Теперь выверните карманы, – сказал он. – Я хочу, чтобы все металлическое осталось на этом ящике.

– Зачем?

– Мы поговорим об этом позднее, а сейчас у нас мало времени. Выворачивайте.

Хейдин взглянул на свиней и начал опустошать карманы, Брон занимался тем же. На ящике появилась коллекция монет, ключей, перочинных ножей и мелкого инструмента.

– Жаль, что ничего нельзя сделать с металлическими крючками в ваших сапогах, но не думаю, что они причинят вам большие неприятности. Сам-то я надел эластичные ботинки.

Уже стемнело, и Брон увел своих подопечных в ближние заросли, распределив под деревьями в доброй сотне ярдов от просеки. В палатке осталась только умная Квини, которая тяжело улеглась на землю возле его стула.

– Я требую объяснений, – сказал губернатор.

– Не отвлекайте меня; пока у меня есть только предположение. Если до утра ничего не произойдет, то вы получите все разъяснения – вместе с извинением. Разве она не красавица? – добавил он, кивая на массивную свинью возле ног.

– Пожалуй, я использовал бы для ее описания другое слово.

– Дело ваше, только не произносите его вслух. Квини довольно хорошо понимает сказанное, и мне не хочется, чтобы она обиделась. А все из-за непонимания. Свиней называют грязными только потому, что их заставляют жить в грязи. По природе они очень чистоплотные и разборчивые животные. Они могут быть толстыми. У них есть склонность к неподвижности и тучности – совсем как у людей, – поэтому они набирают вес, если хватает еды. И вообще, они гораздо ближе к людям, чем любые другие животные. Они зарабатывают себе язвы и сердечные приступы точно таким же способом, что и мы. Как и у людей, у них нет волос на теле, и даже зубы у них вроде наших. Да и темперамент тоже. Сотни лет назад древний психолог Павлов, который проводил научные эксперименты на собаках, попытался сделать то же самое со свиньями. Но как только он помещал их на операционный стол, они начинали вырываться и отчаянно визжать. Он сказал, что у них «врожденная истерия», и вернулся к собакам. Это доказывает, что даже самые умные люди не всегда делают правильные выводы. Свиньи были не истеричными, а всего лишь здравомыслящими, это у собак не хватало соображения. Свиньи реагировали так же, как повел бы себя человек, если бы его попытались связать для быстрой вивисекции… Что там, Квини?

Брон спросил это, потому что Квини внезапно подняла голову, насторожила уши и выразительно хрюкнула.

– Ты что-то слышишь? – Свинья снова хрюкнула и поднялась. – Похоже на шум приближающихся моторов?

Квини очень по-человечески кивнула.