Трени-ян [с иллюстрациями]

— Простите, сонсен-ним, — говорю я, недовольный тем, что от меня никак не отстанут, — но я действительно не понимаю, зачем мне это нужно знать? Годы жизни господина Юн СонДи, я знаю. В каком жанре он писал свои произведения, запомнила. Как называются его самые известные творения — выучила. Всего этого достаточно, чтобы заполнить тестовую таблицу с экзаменационными вопросами. Зачем мне ещё читать, что он написал? У меня нет на это времени!

Я пожимаю плечами.

— Варварство! — восклицает учительница, с ужасом смотря на меня, — Невероятное, узколобое и дикое варварство! ЮнМи, ты — варвар! Неужели тебе, как девушке, вот ни капельки не интересно, что говорил влюблённый мужчина своей избраннице? Тебе не интересно?

— Знаете, сонсен-ним, — говорю я, — если честно, то это похоже на подглядывание, или чтение чужих писем. Он писал ей, а не нам. Почему мы все читаем и обсуждаем то, что нам не предназначено?

Вопросительно смотрю на затрудняющуюся с ответом учительницу. Класс задумывается над этическим вопросом, который, похоже, никогда не приходил ему в голову.

— Считаю, что совершенно не стоит читать чужую любовную переписку, — продолжаю я, решив высказаться по данному вопрос до конца, "раз пошла такая пьянка", — каждый человек должен выражать свои чувства своими словами. В зависимости от силы этих чувств и выражающие его слова будут соответствующие. Чем сильнее чувства — тем слова красивее. А если кто-то пытается чужие слова выдавать за свои, пересказывая давно написанные стихи, то значит, что чувства у него такие хилые и невзрачные, что даже слов не смогли никаких родить. Или, этот человек — дурак. В обоих этих случаях, следует с подозрением относиться к индивидуумам, использующих чужие слова…

Учительница ошарашенно смотрит на меня.

— Уверена, что если я захочу что-то сказать, то всегда смогу найти для этого слова, — говорю я, видя, что пауза затягивается, — поэтому, я не читаю любовную лирику, сонсен-ним…

— Ты не права, — помолчав, говорит мне учительница, — прекрасные слова, если их не повторять, потеряются. Так же как и картины художников, если на них не смотреть, и музыка, если её не слушать.

— Согласна, — киваю я, — в этом вопросе нет однозначности, и на него может быть множество разных мнений. Но, всё же, я думаю, что есть вещи личные, не предназначенные для всех. Я говорила об этом, сонсен-ним.

— Я поняла, — тоже кивает мне учительница, — я слышала, ты пишешь "хоку"? А что насчёт "сиджо"?[36]

Учительница смотрит на меня, а я смотрю на неё.

Вот не было у меня в прошлой жизни ни случая, ни желания, подзубрить корейскую поэзию! Если честно, то столкнулся я с ней только сейчас, на уроках литературы. До этого, я только слышал о её существовании.

— Ты пишешь стихи только на японском? — неприятно удивляется моему молчанию госпожа СонДи и правильно его интерпретировав, — А как же твой родной язык? Тебе нравится больше японский?

Та-аак, а вот разговоров нам таких не надо! Нефиг мне апатриотичность шить на пустом месте!

— Почему? — тоже якобы удивляюсь я вопросу, постаравшись сделать это погромче, — Пишу! Просто они не попадают в принятые в литературе стили и каноны. Поэтому, я их держу у себя.

— В голове, — после короткой паузы добавляю я на тот случай, если вдруг кому-то захочется взглянуть на записи и черновики.

— Очень интересно, — говорит учительница и предлагает, — может быть, тогда ты что-то прочтёшь, из своего? Хочется оценить, насколько не попадает в жанр, то, о чём ты говоришь.

Я на пару секунд задумываюсь, могу ли я что-то прочесть или следует начать рассказывать, что всё забыл да и стесняюсь. Хотя, поверить в то, что я боюсь публики, вряд ли кто тут поверит. А вот прочесть… Что-нибудь такое, чтобы от меня отстали? Хм, помнится, после полученного от шефа задания сделать перевод песни на корейский, я немного поэкспериментировал, пытаясь переводить стихи с разными стихотворными размерами. Хотел понять, можно ли сразу, на глаз, определить — получится перевести, или, нет? Каких-то вменяемых результатов исследование моё не дало. Оказалось, что стихов я знаю не так уж много, уверенно отнести каждое известное мне произведение к определённому стихотворному размеру — не всегда могу. Но Маяковского я тогда сделал попытку перевести… Вот и пригодилось…

— Это экспериментальные стихи, — сразу предупреждаю я и спрашиваю, — слушать будете?

— Буду, — кивает учительница, — читай.

— Называется стихотворение — "А вы могли бы?", — говорю я и приступаю, собственно, к "телу" стиха.

Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана.
Я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?!