Тренер: молодежка. Книга 2

Мяч поставил. Проигравшие скрипя сердцем раком встали и искоса через плечо на Пчелу поглядывали. Тот разбежался так, как будто не бить хотел, а забег устраивать. Размял шею и понесся, как взбесившийся гиппопотам на мяч.

Херакс!

Зарядил пыром.

— Ай!

Осипов на мягкое место схватился — мяч прилетел ровно туда, куда целил Пчелкин.

— Извиняюсь, я не специально, — заржал он, удовлетворив реваншизм.

— Пошел ты!

Следующим к мячу подошел Пашка Ануфриев, я думал, что он Баграмяна будет выцеливать, но Паша по мячу не ударил, а все равно что погладил и тот совсем уж слегка врезался в заднюю точку Прокофьева. Пощадил.

Ну дальше били другие пацаны, которым, как и Пчеле хотелось всадить побольнее кому-нибудь из стенки. Не потому что они претензии к сопернику какую-то имели, а потому что пацаны и им вот это все просто по кайфу. Да и что таить, будь на их месте команда Осипова, то те жалеть бы никого не стали. Вот и эти не жалели. Никого.

Ничего особо интересного в том, чтобы описывать, как парни отсушивают задницы мячом другим парням — нет. Скажу только, что досталось каждому, кто стоял в стенке. Целым никто не ушел. И все стояли.

В стенке остался Баграмян, которому, надо признать, фартило не только на футбольном поле, но и в жизни. После восьми ударов мяч попал куда угодно, но не в Мишу. Исправить ситуацию взялся Дима Вербный. Он, не снимая вратарские перчатки, подошел к точке.

— Может ну его, Димон, — предложил Баграмян, пытаясь сбить у вратаря настрой. — Оно тебе точно надо?

Настрой у Вербного не получилось сбить в игре, ничего путного не вышло сейчас. Вратарь не стал вступать в полемику и с завидной точностью попал в Баграмяна.

— Ох ты ж… — Мишка пружиной распрямился.

На этом закончили. Я велел пацанам идти мыться, а потом собираться на ужин до которого оставалось порядка получаса.

Примечательно было то, что уже расходясь Пчела и Ося пожали друг другу руки и даже обнялись. Конфликт был исчерпан. Да, вот так иногда тоже бывает — чтобы парни друг другу бросили краба, надо устроить обмен поджопниками. Романтика футбола.

Парни, обсуждая сегодняшнюю вечернюю тренировку двинулись в административный корпус. Все возбужденные, на эмоциях, уже договаривались при первой же возможности устроить реванш. Команда Осипова, особенно сам Ося и Баграмян, хотели во чтобы то ни стало отыграться. Похвальное желание. Я проводил парней взглядом. А сам бросил взгляд на полисадник с розами, тот самый, который пивом облил.

Подошел.

Огляделся, чтобы не дай бог Оксана Вадимовна не видела, и сорвал с грядки цветок, став счастливым обладателем красной розы. Ее я для Аннушки сорвал, которая после той ночи не разу со мной так и не заговорила. Ну а что, девчонка она совсем юная, впечатлительная и слухи, которые в лагере ходят, близко к сердцу воспринимает. Розой, мне хотелось Аню порадовать, пусть улыбнется хоть… да и что греха таить, женщинам, когда они злые лучше подальше держаться от плиты — едва невкусная получается. А вкусно поесть я всегда был в первых рядах.

Я сорвал цветок, пошел было в столовую, чтобы немногим ранее начала ужина с Аней повидаться. Но на половине пути остановился — увидел, что Пупс не прикрыла за собой ворота. Проходной двор в «Колоске» нам был без надобности. Поэтому я решил сходить и ворота закрыть. Уж не знаю, может Елена Анатольевна не надолго хотела отлучиться, раз ворота не прикрыла, но не обломится — позвонит. Или через забор пусть перелезает, открывать пойдет Оксана Вадимовна и Ленке тогда придется рассказать, где она была.

Вообще, конечно, я с тех пор как мы на стадион с ребятами съездили, Пупса не узнаю. Раскисла, сама не своя, лица на девушке нет…

С этими мыслями подошел к воротам и собрался закрыть. Но замер. Услышал как издалека доносятся голоса. Кто-то на повышенных тонах разговаривал. Что говорят не разобрать, но по интонации очевидно — ругаются.

Заинтересовался, тем более один из голосов принадлежал Ленке. Вышел за ворота, и почти сразу увидел припаркованную у обочины девятку. Все как надо, вишневого цвета, намыта, аж блестит. «Доресталинговый» вариант, без длинных передних крыльев.

Неподалеку от девятки стояла парочка. Гусь, да гагарочка — сладкая парочка? Кому еще придет в голову прятаться на обочине у летнего лагеря, как невлюбленным. Но нет. У девятки стояла Ленка, а напротив нее тот самый «золотой мальчик» со стадиона, с которым у меня так и не состоялось встречи. Перед глазами у меня разыгрывалась сцена ревности, которую закатывал Елене Анатольевне этот не очень приятный на мой вкус человек.

— Я не хочу тебя больше видеть, — шипела Ленка. — Больше не приезжай.

— Кончено будет тогда, когда я сам этого захочу, — шипел в ответ тип. — Я тебе говорил завязывать с этой своей программой с детдомовцами?

— Мне теперь неинтересно, что ты говорил. Между нами все кончено!

— Ты совсем тупая дура⁈ Что у тебя с этим Ануфриевым? Позови его сюда, морду начищу!