– Я велел Ржевскому попробовать накормить этим овсом лошадей из экипажей этих купцов. А поскольку животные такую, с позволения сказать, овсянку есть отказались, я их счел больными и до полного излечения оставил при особой экспедиции.
– А экипажи? – На лицо Лиса наползла злорадная улыбка.
– Лис, ты что, нас за разбойников держишь? Экипажи были абсолютно здоровы, как и конская сбруя. Мы их купцам честно вернули. Ржевский купцов в сбрую запряг и кнутом к городским воротам прогнал. Я к ним обещал после обеда зайти, остальных коней проверить, не заболели ли? Если, конечно, нормальный овес не отыщется.
– Ну а купцы что?
– Ну, известно что, в тайную канцелярию доносы пишут. Ислентьев этими доносами, почитай, всю зиму печь вместо дров топил.
– Что ж, неплохо. Ну, я к тебе вот с какой бедой. Прибыла сегодня на склад партия мундирной ткани солдатской кондиции по пятаку аршин. Что тебе сказать! Я не могу себе представить, на какую диету надо посадить моль, чтобы она отважилась жрать эдакое дерьмо. Само в руках расползается. Уж и не знаю, где второй гильдии купец Прокопий Захарович Череповатов этакое сокровище откопал.
– Господи, – вздохнул я, принимая из рук Редферна чашку с ароматным, свежезаваренным чаем. – Ну когда же здешние купцы поймут, что торговать честно значительно выгодней?
– Вальдар, ты совсем какой-то англичанин. А как же священный принцип: «Не нажухал – день пропал»? Ты пораскинь мозгами: вот пришли сегодня купцы втуливать тебе с говна пенку. Почему они это сделали? Потому что ты: а) иностранец, б) военный и в) состоишь на государевой службе, следовательно, личного интересу в деле не имеешь. Человек втройне темный и в торговле фишку не рубящий. Ну, прогнал ты их кнутом по городу, ну, экспроприировал лошадей. Дело, конечно, святое. Но шо мы имеем на выходе? Купцы убедились, что ты неотесанный дикарь и вести торги по понятиям не умеешь. Нормальный овес у них, может, и сыщется, хотя не факт, но где-нибудь как-нибудь они тебя все равно кинут. Теперь им известно, что голая проходка здесь не катит, тут надо придумывать кидалово похитрее.
– И что же ты предлагаешь?
– Элементарно, Ватсон! Надо развести купцов на бабки. Если ты их выставишь из монет, они поймут, что имеют дело с серьезным уважаемым человеком с понятиями. А то гусары, тайная канцелярия! Ты бы еще пушки сюда привез!
– Хм... И как ты себе это представляешь? – Я недоверчиво покосился на напарника, понимая, что лично мне подобные игры с купцами не сулят ничего хорошего.
– Как себе представляю? Буквально воочию. Если вы мне немного поможете, то нынче же вечером я обещаю торжественное разведение лоха ушастого плюс отменный ужин за счет потерпевшей стороны.
– Что ж, я весь в твоем распоряжении.
– Вот и славно. А теперь, как говаривал классик российской словесности Достоевский устами Родиона Раскольникова: «Самое время нарубить бабок».
Побледневший слуга в ситцевых шароварах, онучах и фисташковой лакейской ливрее, обшитой потрепанным желтым галуном, доложил, едва не глотая слова от благоговения:
– Генерал-аншеф, светлейший князь и многих орденов кавалер Закревский. – Произнеся это, и.о. лакея отодвинулся от двери и сложился под прямым углом, словно подставляя свою спину под шляпу и перчатки входящего генерала.
– Да полноте. – Лис, картинно опираясь на трость и придерживая изрядной длины шпагу, вошел в купеческий особняк, более всего напоминавший большую двухэтажную избу с аттическим портиком о шести колоннах и резным крыльцом за этими колоннами. – Я сегодня попросту, без чинов. – С этими словами мой напарник протянул оробевшему слуге свою треуголку и шикнул: – Пшел вон.
Пятясь задом, тот поспешил ретироваться, чтобы не сердить вельможного генерала. Расшитый золотом мундир Лиса был щедро осыпан орденами разных стран и народов. По всей видимости, мой друг не преминул повесить на себя все, что оставалось в заветном пугачевском сундучке.
– Ты ли купец Прокопий Захариев Череповатов?
– Я, ваша светлость, – поклонился дородный хозяин, пытаясь половчее напялить пудреный парик на свою голую шишкастую лысину.
– Вот и славно. Что ж, принимай гостя, купец. Дело у меня к тебе есть.
– Эй, Прошка! – крикнул купец, не сводя завороженного взгляда с переливающихся всеми цветами радуги звезд и крестов на генеральской груди. – Вели самовар ставить. Да хозяйке скажи, чтоб собрала нам с высоким гостем закусить. Да пошевеливайся!
– Это верно, – милостиво склонил голову Лис. – Закусить с дороги первейшее дело. – Он уселся в высокое резное кресло, из которого только перед этим встал хозяин, и указал ему на табурет против себя: – Садись, мон шер. – Купец, все еще не пришедший в себя от появления в своем доме столь знатного господина, неуверенно присел на краешек, словно ожидая услышать команду «смирно». – Знаешь ли ты, кто я?
– Прощения просим у вашей светлости, не оповещен. Никак губернатор наш?
– Тьма ты деревенская! Губернатор... Бери выше! Я самого государя нашего начальник штабу и ближайший советник.