Трехглавый орел

Перед моими глазами появилась картинка казачьего разгула, сравниться с которой может лишь разгул гусарский, но только в особо похмельной форме. Судя по глазам государевой кузины, подобные масштабы проявления верноподданнической радости ей были внове. Выросшая в странствиях по Европе, она и представить себе не могла, как далеко может зайти человек по стезе беспробудного пьянства. Впрочем, сам «император» и несколько его особо доверенных «енералов» все еще держались, подобно утесам, в бушующем море браги.

– Дорогой брат, – обратилась к Пугачеву новоприобретенная родственница. – Я хочу сообщить вам прекрасную весть.

Емелька уставился на соседку, мучительно пытаясь вспомнить, что вообще эта женщина делает в штабном помещении. Затем, очевидно, выловив в памяти нужный образ, согласно кивнул:

– Говори.

– Мой муж, граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, со своими братьями и с большим отрядом направляются сюда на соединение с вами. Они уже в полудне отсюда. Я вызвалась ехать вперед, чтоб предупредить вас.

– Орловы? – «Государь» задумался. – А он, – перст с давно не стриженным ногтем вытянулся в сторону какого-то глыбообразного казака, спавшего, уронив голову на стол, – он тогда не Орлов. Он – Потемкин.

– Прикажете глаз выбить? – вмешался Лис.

– А? Зачем? – «Император» непонимающе уставился на своего советника.

– Так у Потемкина-то один глаз, а у Федьки – два.

– Вот и пущай у Катькиного будет один, а у нашего, скоко ему от бога полагается. Ты, енерал, соображай, о чем говоришь. И то, вот ты все сидишь да пьешь, а депешу, что мне супружница со своим флигелем прислала, до моего сведения ишо не довел.

– Так это мы враз, – обнадежил «государя» Лис. Он достал из сапога привезенный мною пакет и ловко сломал печати. – Так, понятно, – напарник углубился в чтение, и перед моими глазами замелькали строчки письма, – вот оно, значит, как...

– Ты че там, енерал, буквицу к буквице лепишь? Ты до меня доводи!

– Ща усе буде. Батько, шо за всирачка? В общем, так, Катька тебе пишет, шо глубоко кается и шо без мужика в хате-то не власть. Зовет тебя встренуться без подвоха. На икону божится, шо умысла злого в голове не держит, и просит только шоб армия твоя людишкам разор не чинила, за то и своим полкам прикажет супротив тебя, государь, не идти. А коли согласишься, проводником тебе тот премьер-майор назначен.

Что и говорить, упражнения Безбородко в изяществе эпистолярного жанра пропали даром. Емельке так никогда и не удалось узнать, как умно, тонко, дипломатично склонял его к тайной встрече кабинет-секретарь ее величества. Весь его отточенный слог уложился в пяток небрежно брошенных Лисом фраз.