Траурный марш по селенью Ранкас

Оборванная толпа свернула за угол и направилась к обшарпанному дому с зелеными ставнями, у порога которого томились два жандарма, в потрепанной форме. Жандармы взглянули на толпу и схватились за маузеры образца 1909 года, купленные на деньги, которые собрали по подписке со всей страны для помощи провинциям Такне и Арике.

Из префектуры вынырнул жирный капрал с угрюмым лицом. Судя по криво застегнутому кителю, его оторвали от стола. За ним замаячили и выстроились еще шесть мрачных жандармов. Завидев оружие, толпа, как всегда в таких случаях, несколько присмирела.

– В чем дело? – заорал жандарм.

– Мы хотим поговорить с префектом, – ответил Фортунато.

Капрал не счел нужным застегнуться как следует.

– А вы кто?

– Я… мы из Ранкаса, – еле выговорил выборный Альфонсо Ривера. Он. сильно потел, и слов ему не хватало. Капрал окинул их брезгливым взглядом.

– Сейчас спрошу, – буркнул он и ушел в дом. Толпа молча слушала, как цокают по коридору его старые сапоги. Через пять минут он вернулся. Для общенья с офицером он все же привел себя в порядок, но, выйдя к толпе, расстегнулся снова.

– Нету префекта… – сказал он и посмотрел на них с ненавистью. Лицо его лоснилось – он только что ел бифштекс с луком.

– Да мы его видели в окно, – жалобно сказал Фортунато.

– Сказано – нету! – прорычал жандарм.

Судя по лицам, люди разочарованы не были. Фортунато разбередил их, и они поверили было, что имеют право жаловаться но капрал вернул их к действительности. Префекта нет. Начальства нет никогда. В Перу уже много веков никого нету.

– Ладно, – смирился Фортунато. – Мы одного хотим: чтоб он эхо увидел.

И положил у порога свою овцу.

– Вон отсюда! – взревел капрал.

– Кладите овец! – приказал Ривера.

Люди колебались, и в глазах их светился ужас. Много веков они проигрывали сраженья, много веков отступали.

– Выполняйте приказ, – сказал Ривера и положил к порогу свою овцу. За ним последовал Медрано, за ним – остальные. Капрал ревел, жандармы били людей прикладами, но пирамида окровавленных овец неуклонно росла. Высокая гора овечьих трупов поднялась у дверей префектуры, под выцветшей вывеской, сообщавшей, что именно здесь, в двухэтажном здании с зелеными ставнями, обитает представитель президента, его превосходительства дона Мануэля Прадо.

В реве капрала слышался страх. Капрал знал упрямство индейцев и за двадцать лет службы в горах убедился в том, что их общины доводят дело до конца. От усталости ли, от горя или. от какой-то тупости крестьяне клали и клали овец, не понимая, что, упади некрепкое здание, их же первых и раздавит. Префектура в Серро-де-Паско стоит на углу. Справа от нее – магазинчик под названием «Горянка», слева – тупичок, именуемый переулком Свободы (в каждом городе Перу есть улицы Свободы, Единства, Справедливости и Прогресса). Префектура явно клонилась вправо под напором шерстяных валов. Уже нельзя было отличить живых овец от мертвых. Овцы, как ни странно, жуют чуть ли не после смерти. И сейчас – то ли их прогулка оживила, то ли захотелось себя показать, но они жевали, продолжая свое ненужное дело.

Дон Альфонсо Ривера посмотрел на кровавую шерстяную пирамиду…

– Пошли отсюда! – сказал он. – А то у них дом обвалится, и с нас возьмут штраф.

– Да, пошли, – согласился обрызганный кровью Фортунато. Они направились к шоссе. У церкви их нагнала полицейская машина, и взбешенный лейтенант заорал из Окошка:

– Это вы навалили овец у префектуры?

По его резкому тону было ясно, что он не здешний и презренье киндейцам у него в крови.

– Мы, сеньор.

– Кто тут Фортунато?

– Я, сеньор.

– Садись в машину! Префект хочет тебя видеть.

Фортунато влез в пикап и, опускаясь на пол, где тряслись от холода три жандарма, победно усмехнулся. Префект за ним послал. Наконец они и пожалуются. Машина рванула, а над толпой еще витала улыбка Фортунато. Ведь он оказался прав! Пикап исчез в грязных переулках. Остановился он у префектуры. Лейтенант выпрыгнул из кабины.

– За мной! – крикнул он, не обернувшись, и запрыгал через ступеньки, цепляясь за перила, так как лестница сильно покосилась. Фортунато почтительно шел за ним. Приемная была заплеванная, а стояли в ней диванчики в стиле Людовика XVI и шесть шатких соломенных стульев. Президент Республики Мануэль Прадо улыбался со стены над тройной шеренгой орденов.

– Вот он, – сказал офицер какому-то раскосому, жирному, но долговязому типу.

– Ты Фортунато? – спросил секретарь.

Фортунато снял шляпу.

– Да, сеньор.

– Проходи.

Фортунато вошел в кабинет. Вместилище высшей власти департамента было не чище прочих комнат. У жалкого стола, заваленного синими папками, стоял толстый, зобастый и губастый человек. Сеньор Фигерола, префект департамента Серро-де-Паско, был в потертом синем пиджаке о четырех пуговицах, купленном еще до того, как президент его заметил.

– Это вы Фортунато? – спросил он, словно кулаком ударил.

– Да, сеньор, – ответил старик, и во рту у него пересохло от волненья.

Префект Фигерола принялся шагать из угла в угол. Чтобы унять гнев, он трещал пальцами.

– У нас тут не бойня! Зачем этой дряни навалили?

У Фортунато упало сердце.