Трасса Ноль

– Слушай сюда, мелкая, – Владиз заговорщицки перегнулся через стол. – Все ты правильно делаешь. Хочешь отстоять свое – включайся в борьбу и никакого нытья.

Яна неуверенно улыбнулась.

– Да ты и так все знаешь, – махнул рукой Владиз. – Вон, похудела, в глазах огонь… Молодец! Ты своего не упустишь.

Он смотрел на нее так весело и ободряюще, что у Яны потеплело на душе. Она благодарно пожала руку друга. Единственного человека, которому не плевать на ее проблемы.

Больше она не испытывала отвращения от прикосновения к этой холодной бледной ладони.

Владиз расслабленно откинулся назад и прищурился от удовольствия.

– Расскажи мне про него еще. Про Сида…

Новая волна благодарности затопила Яну. Ей так нужно было говорить хоть с кем-нибудь о нем, о единственном мужчине, имевшем для нее значение. Она улыбнулась и начала рассказывать. Болтала все, что в голову придет, с нежностью и теплом отыскивая и передавая мельчайшие, самые родные черточки Сида.

Если бы она посмотрела в этот момент на Владиза, то увидела бы, каким плотоядным блеском горят его глаза и как странно он все гладит и гладит себя по волосам.

Но Яна смотрела куда-то вдаль, сквозь мерзлую ноябрьскую ночь – туда, где был ее любимый. А рядом с ним – юркий рыжеволосый эльф, которому под силу украсть любое сердце.

Сид

Когда в день премьеры Сид ввалился в гримерку, он с первого взгляда понял: Ника взвинчена до предела.

– Где тебя носит?! Почему не брал трубку?

– Ну… – Сид расслабленно опустился на стул, – вот он я.

– Ты на часы смотрел?! – Ника в бешенстве закусила губу.

– Да, еще целый час до представления.

– Всего час, Сид! Ты должен быть на месте за два, как минимум!

– Бэби, релакс, – он потянулся, чтобы приобнять ее за плечи. – Мне переодеваться пять минут.

Ника увернулась и зло дернула щекой. Она была уже в гриме и костюме: обтягивающие лосины телесного цвета, черное боди и кумачовый, отделанный золотом, фрак с кокетливыми фалдами. Сид невольно залюбовался ее скульптурной точеной фигуркой, но она даже не заметила его восхищенного взгляда.

– Запомни: ты должен быть на месте за два часа. Иначе говно ты, а не артист.

Она шагнула к выходу из гримерки, но задержалась в дверях и жестко припечатала:

– Хочешь здесь работать – не смей спорить.

Хлопнула дверь. Сид пожал плечами и полез в рюкзак за формой. На этот раз он тщательно погладил майку.

Закулисье манежа преобразилось перед премьерой. Всюду деловито сновали толпы униформистов, перед форгангом был выставлен реквизит: блестящие барьеры и обручи, алые тумбы и нарядно украшенные клетки для мелких зверей. Из конюшен доносилось нервное фырканье: животным передался ажиотаж людей.

Но больше всего Сида поразили артисты труппы. При виде пышных костюмов разбегались глаза: красное с золотом, нежно-голубые кружева, черный бархат, стразы, ленты, цепочки. И, конечно, грим: густо подведенные (и у мужчин тоже) глаза, блестки на лицах и волосах, алые росчерки губ и черные – бровей.

Казалось бы, сами люди должны теряться за всей этой бутафорией, но нет. Грим не в силах был скрыть жесткого блеска сухих глаз, под легкомысленными костюмами каменно бугрились разогретые мышцы, движения – собранные и отточенные.

Здесь никто не суетился зря: все действия были расписаны вплоть до секунды, каждый знал, что ему делать.

Сид почувствовал укол зависти: эти люди годами выходили на публику и устраивали шоу. День за днем – многие работали в манеже с детства. Им нечего было бояться. Казалось, Сид здесь единственный, кого бьет лихорадочная дрожь.

Он выдохнул и сжал руки в кулаки.

«Ты отлично справишься, buddy. Ты такой же, как они, – вы одной крови!»

Занавес форганга был плотно задернут, но с той стороны доносился гул голосов: цирк постепенно заполнялся зрителями. Сбоку висел экран телевизора. Камеры передавали на него картинку с манежа, который пока пустовал.

За монитором сосредоточенно следил невысокий мужчина в черном. Он то и дело подносил к губам рацию и неразборчивым лающим голосом передавал какие-то команды.

Ника кивнула в его сторону и прошипела Сиду:

– Инспектор манежа. Лишний раз ему не попадайся. И вообще постарайся не путаться ни у кого под ногами.

Сид рассеянно кивнул. Его раздражало, что Ника указывает ему как малому ребенку.

Наконец прозвенел третий звонок, и представление началось. У форганга безостановочно сновали туда-сюда люди, но Сид нашел укромный угол в стороне от прохода, как раз напротив монитора.

Теперь, когда в зрительском зале выключился свет, изображение стало черно-белым. А центр манежа вообще было не разглядеть: там белело сплошное высвеченное прожекторами пятно.

И все же Сид жадно впился взглядом в экран. Он отвлекался лишь на то, чтобы искоса наблюдать за выходом артистов. Ему не удавалось разобрать, что именно они делают на манеже, но это было и не нужно – воображение услужливо дорисовывало их номера, сердце сладко замирало всякий раз, когда зал взрывался аплодисментами.