Транскрипции программы Один с сайта «Эхо Москвы». 2016 Июль-Декабрь

Но, конечно, главное здесь не в речевой маске, не в самом сказе Бажова, не в том его вкладе в культуру сказовой манеры, которая считается главным его художественным достижением. Нет. Интересно, что Бажов — ведь он не фольклорист, он не записывал мифы. Он создал мифологию Урала. Как всегда… Вот это вечный корень русской сказки… литературной. Как всегда, он создал это, исходя из немецких романтиков. Вот как Гоголь написал Малороссию, исходя из Гауфа, Гёте, Гофмана прежде всего, и получились «Вечера на хуторе близ Диканьки», так и Бажов создал уральский миф, восходящий, конечно, к германским легендам о гномах, которые живут в горах. «Мохноногие [безголовые] карлы в железе живут» у Клюева. Гномы, которые являются хранителями таинственных сущностей, — на самом деле это, конечно, метафора знания. А вот эти драгоценности… Они могут выйти из горы, они могут одарить человека этими тайнами, тайнами ремесла в том числе, они могут увести человека в горы, и он пропадает там, как пропадает Данило-мастер.

Это тоже восходит ещё к XIII–XIV векам, к «Легенде о крысолове», который уводит детей в горы. Ведь что такое горы в этой картине мира? Горы — это следы древних катаклизмов и хранилища вековой мудрости. Всегда считается, что в горах живут великие махатмы, гномы, хранящие знания, таинственные мудрецы Тибета и так далее, Шамбала. Всё это — горные края. И вот горы Урала (абсолютно следует этой традиции Бажов) — это точка хранения вековых секретов. Секреты эти, кстати говоря, метафоризованы довольно чётко. Это необязательно только знания, это и богатство. И вот понимание богатств как концентрата информации — это прицельно уральская такая вещь.

Ведь что такое уральские самоцветы, что такое уральские камни? Это свидетельства великих катаклизмов, это память земли. И тот, кто к ним прикосновенен, тот, кто имеет с ними дело, — он имеет дело с тайнами, с сокровенным, с сокровищами. И конечно, это не материальные сокровища.

Но культура Урала — это культура катаклизма. Горы Уральские образовались в результате каких-то неясных нам, сложнейших исторических и очень масштабных катастроф. Вот Урал — это память об этих катастрофах. Это не просто «спинной хребет России», как он назван у Иванова. Это ещё и место, где кипели великие, сравнительно недавние, сравнительно молодые горы, великие недавние столкновение. И поэтому весь Урал как бы пронизан памятью к катастрофе. Плюс ещё это мелкая, редкая тайга. Урал — это ведь точка очень таких таинственных сил. Неслучайно и перевал Дятлова — это Северный Урал. То есть там всё время какие-то… И злой дух Ямбуя. Урал как преддверие тайги, ворота тайги — это всё место средоточия таких тайн русского Востока. Здесь кончается власть Европы, понимаете, начинается власть иррациональной магической Азии. Бажов это почувствовал очень точно.

Неслучайно все его герои так враждебны церкви. Помните, когда там жена Степана в «Степановой памятке» и в «Хозяйке Медной горы», жена Степана иногда после Степановой смерти надевает на себя вот эти… Ну, после Степанова исчезновения, скажем так, она надевает на себя подарки Хозяйки Медной горы — и то у неё палец синеет, то мочки ушей отвисают, тяжело, холодно, ожерелье на шее не согревается. А уж когда она в церковь идёт, нарядившись в этот малахит, там просто задыхается она.

Конечно, в антиклерикальном Советском Союзе это воспринималось как норма. Но дело в том, что вообще уральская мифология, вот эти все хтонические существа, земные божества — они и церкви враждебны. И по большому счёту мастера, которые имеют дело с этими гномами и гномьими тайнами, тоже, как любой художник, они как бы выведены из-под юрисдикции церкви, они имеют дело с дохристианскими, архаическими сущностями. Это кошачьи уши, которые на самом деле просто такие огоньки природного газа. Бажов пояснял, что этот огонёк расширяется книзу, поэтому напоминает кошачье ухо. Это золотой полоз, который там. Это и голубая змейка. Это и серебряное копытце.

Это такой природно-животно-каменно-гномий мир, который действительно христианству враждебен. И враждебен не только христианской аскезе, потому что это мир ослепительного богатства, но он враждебен и христианской морали в целом, потому что (вот рискну сказать странную вещь) это мир абсолютно нерациональный. Христианство в принципе выше всего ставит… Тут пришёл интересный вопрос об аскезе. Оно выше всего всё-таки ставит вопросы… не скажу морали, но вопросы поведения. А вот для героев Бажова самое главное — это разум, совершенство в искусствах.