Транскрипт

Наконец, не выдержав нескончаемой болтовни, соседи выпихнули их рассказывать. Рассказывали, разумеется, вдвоем.

– Итак! – начал первый. – Как бы денег наворовать? – и обвел глазами аудиторию.

Немедленно установилась мертвая тишина. Вопрос пришелся по живому. И ведь, отметил Муравлеев, всегда они так: вроде мели Емеля, твоя неделя, а при этом в самую точку, любую сентенцию – ухватил за хвост и чпок! обглодал как селедку, нажал на паузу, выдохнул: «Вот ахинея!», снова включил микрофон и продолжил, – корректно, красиво… Грамотно заменяя все poker faces на морду кирпичом…

– Можно организовать всемирный обмен зданиями, – начал второй. – Вот ты знаешь, какой высоты самое тут высокое здание?

– Не знаю.

– Все равно. Останкинская башня выше, а если ее еще позолотить…. Тысячи рабочих мест. А нам и надо-то тысяч по пятьсот.

– Нет, я тебе говорил давно, пятьсот мало. Если у тебя есть миллион, нужен дополнительный миллион, чтоб хотя бы тот первый миллион сохранить, уж не говоря приумножить.

Ну вот и получается, что Сева напрасно говорил. И здесь тоже обсуждаются важные вещи. Надо только уметь отобрать нужное…

Собрание приумолкло, не зная, что предложить. Со скудным, академическим жизненным опытом – депозиции, тюрьмы, дома для престарелых – много ли придумаешь? Попасть под машину миллионеру? Укуситься его собакой?

– Наоборот! – с энтузиазмом подхватил молодец из ларца.

– Что «наоборот»?

– Укусить миллионера.

– И что?

– А потом сказать, что ты ядовитый, и если он не купит у тебя сыворотку…

– Или вот еще профессия, – не слушая, грезил второй, – бортовой утешитель! Все же летают!

Аудитория согласно закивала головами.

– Тут в самолете сидел рядом с дамочкой, так она меня всего исцарапала. Турбулентность была большая. Оплата на аукционной основе. Когда страшно, то, как правило, страшно сразу человекам десяти, одному все же редко бывает страшно…

– Сделаем портретную галерею жителей города, – предложил первый. – Я надену эполеты…

– Почему это ты наденешь эполеты? – ревниво спросил второй.

В публике не выдержали:

– Какую портретную галерею?

– Словесных портретов, – пояснил молодец из ларца. – Материал заказчика.

– Галерея-транскрипт, – уточнил второй. – Но генеральный менеджер буду я.

Тот, что задал вопрос, успокоился: вот и все встало на место. Столько помпы, огня, так они все это… интерактивно. А метят всего лишь – на набережную. Обычно на набережных, среди портретистов, расставивших свой неказистый, но честный товар, бродят такие вот дикие, волосатые люди с пяльцами. Заглянешь в рамку, а там пусто: ни моря, ни кривой улочки, ни букета, ни даже какой завалящей абстракции. Что значат сии крестики-нолики, месье? Вдруг, огорошенный, сам понимаешь – бородатые вышивальщицы продают воздух набережной! И жалко их, дураков, пытающихся угнаться за братьями-художниками (чем я хуже? у него рассвет и у меня рассвет, ему за квартиру платить и мне за квартиру платить), не постигая главного: его рассвет можно взять в руки, а твой – куда его взять? зачем? Разве что Димитрий способен на набережной купить у поэта стихи в рамке, да и то по старинной поповской привычке не задаваться вопросом, на какой героин идет милостыня. Даже Муравлеев растрогался – вспомнил и своего поэта с набережной…