Трансформация войны

Если мы перейдем от раннего периода Нового времени к Средним векам, разделение на правительство, армию и невоюющее население станет еще более неощутимым. Само слово «феодальный» подразумевает, что политики как таковой в это время не существовало (даже само это понятие еще не было изобретено, а появилось лишь в XVI в.). Политическая власть и личный статус были настолько тесно переплетены, что способность человека заключать союзы могла существенно зависеть от количества имеющихся у него дочерей на выданье. Политика была тесно связана с военными, социальными, религиозными и прежде всего правовыми соображениями; феодализм представлял собой переплетение взаимных прав и обязанностей. Полученное в результате «колдовское варево» коренным образом отличалось от того, что мы имеем сегодня, поэтому от применения к нему слова «политика», вероятно, больше вреда, чем пользы. В средневековом контексте едва ли можно говорить о правительстве, тем более — о государстве. Оба понятия существовали, но, если так можно выразиться, лишь в зачаточной форме. Часто их использование несло ностальгические обертона, будто возвращая людей к временам Римской империи, от которой, собственно, и вело происхождение правительство.

В таких условиях говорить о войне в современном смысле — в том, который вкладывал в это слово Клаузевиц, — как о чем-то таком, что государство использует для достижения политических целей, означало бы сильно искажать реальность. На протяжении тысячи лет после падения Рима вооруженные конфликты вели различные типы социальных образований, такие, как племена варваров, церковь, феодальные бароны всех рангов, свободные города и даже частные лица. И «армии» в то время не имели ничего общего с тем, что нам известно, — на самом деле очень сложно найти слово, в должной мере им соответствующее. Войну вели толпы слуг, которые облачались в военные одеяния и следовали за своим господином. Со временем состав слуг, обязанных ему воинской службой, менялся. Когда в IX в. закладывались основы феодальной системы, fyrd, или ополчение, включало все свободное население вплоть до последнего деревенского жителя, откликающегося на призыв с тем оружием, которое у него имелось. Впоследствии ситуация изменилась. По мере того как свободные сельские жители становились крепостными (сервами), над ними появился класс людей, сделавших войну своим призванием и сражавшихся верхом: они были известны сначала как bellatores (воины) или pugnatores (бойцы), а затем как рыцари. Отчасти благодаря вооружению, а отчасти подготовке военное превосходство рыцарей над народным ополчением привело к тому, что последнее постепенно пришло в упадок, а потом и вовсе исчезло.

В зависимости от времени и места, некоторые из тех, кто обычно воевали верхом, могли быть «свободными» и знатными, другие — нет. Например, немецкие ministeriales были просто слугами, находящимися на содержании своего господина в его имении. Однако большинство из них получали за свою службу земельные владения (феод) и сражались, чтобы исполнить свой долг перед феодалом, обычно заключавшийся в обязательной службе на протяжении сорока дней в году. С XIV в. появилась тенденция к замене феодальной службы денежным платежом — scutagium[21] — который мог быть использован для привлечения наемников. Как бы ни складывались условия, на которых сражались их члены, средневековые армии были немногочисленными и непостоянными, и во многих отношениях их вряд ли уместно называть «организациями». Их члены не только не отделялись от общества — они и были этим обществом или, во всяком случае, его наиболее важной частью (не считая священнослужителей). У них не было и отдельного кодекса поведения, а рыцарский кодекс, которому они обещали следовать, и был общественным кодексом, опять-таки за исключением кодекса поведения, налагаемого религией. Нераздельность армии и общества проявлялась даже в манере одеваться. Доспехи были одеждой рыцарей par excellence[22], а в церквях, в которых они похоронены, мы до сих пор можем видеть их бронзовое изображение в доспехах.