Трансформация огня

Я гляжусь в трельяж иконный,
на меня в упор глядят,
выпирая за оклад,
непрощающие кони.
И во мне тревожно лошадь
встрепенулась
(поздновато?),
как реакция на лозунг —
познающий,
познавайся:
«Если я собой не понят,
значит, ты себя не понял,
головы еще не поднял,
миром взгляд свой не наполнил».

«В каждом человеке — лошадь,
в каждом ишаке — философ»,—
ухмыляется дикарь,
сам —
непонятый Декарт.

В мастерской на Монпарнасе,
в гулком центре Помпиду,
появлялся на Пегасе
попартистам на беду
кряжистый чернец в панаме,
привставал на стременах,
к свежему холсту штанами
приставал смурной монах.

Я не знаю, может, кстати
вымученность новой тайны
на заду унес создатель —
бородач лиловоштанный.

Слышен страшный крик погони?
догоняют эпигоны,
кони, что такое пропасть?
Робость!
«Наши полотна — мира белье.
Мир отворачивается:
не мое!
Что интересного
в грязном белье?
Лучше —
пончо, плед или шаль!»
Мир согласен с художником Шевалье,
но встает на дыбы мазила Шеваль.

Невеселая лошадка
переполнена собой,
тяжкотело,
грубо,
жарко
мчит над пропастью ковбой.
По кольцу Больших бульваров —
гром, копытная пальба,
реет пончо Боливара,
полосатый плед отброшен,
мни себя зеленым полем,
утрамбованная площадь,
знаешь,
что такое пони?
Недопонятая лошадь.

Мы спокойны,
мы отстали,
нам, приученным верхом,
надоела жизнь бегом,
мы коней в себя загнали,
возвращаемся пешком.
Не торопимся, вникаем,
многое допонимаем,
то, что раньше пролетели,
просвистели,
проглядели.
Недокапаны капели!
Недосверлены свирели!
Кличи —
это клочья песен,
что в атаке не допели!..
Не до песен, видно, было:
слишком многого хотели.

…Лунный свет в огнях Монмартра.
Он виной или неон?
В сером кумаче поп-арта
щедрым жестом Бонапарта
разорен
Наполеон.

Если так — увы, не тщетны
стоны старенькой кушетки,
сенный свежий запах пледа,
запах канувшего лета,
и опять над миром кони —
стаи разъяренных пони!..

ПОЭТЕССА ИЗ КИШЛАКА КАШМИР