Транс

– Не будет пополнения. – Стоц подошел к рулону и стал внимательно рассматривать рисунок на пластике. – И ты не вздумай сообщать об Этом мире. Потерпеть надо. Представь, что через десяток лет тут начнут коптить небо заводские трубы… Но… «Посох» сейчас думает над суммой вознаграждения за твои труды… Все так просто, а я велосипед изобретаю больше двух месяцев.

«Что-то сейчас поделывает Милка? – думал я. – Раскаивается ли, что связалась со мной?» Стоц, что-то пришептывая, разглядывал пластик. О чем он думал? Вспоминал ли свои донжуанские похождения в Том мире? Или его мозг занят теорией фантомов, чтоб объяснить для себя загадочность нашего общего сна?

– Архелая велела тебе вернуться к ней – необходимо попить травки, – сказал я, утомленный долгим молчанием.

– Страх у меня, – откликнулся Стоц. – Старуху надо слушать, но вдруг больше не вернусь сюда? Никогда не вернусь, понимаешь, никогда!

– Ты же знаешь ключ, – возразил я. – У меня и сейчас, если захочу, может возникнуть в мыслях треск старухиных кастаньет. Дьявольский ритм она выдумала… Девушка меня ждет, Милкой звать, ты, наверное, помнишь ее. Давай сделаем перерыв. А?

– Не спеши, – сказал Стоц и метнулся к потолку. Несколько секунд мы летели в полной темноте – жуткое ощущение, словно тебя замуровали и ты, устав кричать, ослабев от голода, замер в ожидании неминуемой смерти. Но вот мы вылетели наружу. Не сбавляя скорости – в вечернее небо.

Стоц явно не желал разговаривать со мной. Да и мне не больно-то хотелось. Я решил воспринимать происходящее как великолепное приключение. Конечно, ядерная война – абсурд, но не меньший, чем виденное, похожее на бомбоубежище… Действительно, а не бомбоубежище ли мы видели?.. Целая сеть таких, может, чуть проще, разбросана по Земле в мире бабы Ани – в нашем мире. Только вот вопрос: что люди будут делать после ядерной атаки?.. Сколько денег потрачено… Я ткнулся в хвостовое оперение Стоца – не успел притормозить.

Вдали, освещенный лунным светом, виднелся холм с огоньком на вершине. Мы летели на этот огонек. Хотелось спросить: кто зажег его? Черный ангел?.. Вряд ли – Стоц был спокоен.

Мы бесшумно опустились в заросли кустов.

– Побудь здесь, – сказал Стоц. – Разведать надо. Оставшись один, я потянул ноздрями воздух и вдруг понял – мир не имеет запахов. Как я раньше не обратил внимания? Наверное, запахи были, но я их не воспринимал. Однако вдыхать свежий ночной воздух было приятно. Собственно говоря, мне было достаточно и шума лесного царства, с его стрекотом, писком, шепотом трав и веток, чтоб наслаждаться загадочностью нового мира. Ночной лес, в каком бы мире ни был, где бы ни рос, всегда полон тайн, если, разумеется, ты хочешь видеть и слышать эти тайны.

– Поль, – голос Стоца. – Шагай сюда.

У костра сидел маленький бородатый мужичок в войлочной шляпе с загнутыми узкими полями и смотрел на меня настороженно. Глаза большие и добрые. В руках он держал ложку – наверное, хлебал ею булькающую в котелке над костром жижу. В бороде его запуталась золотистая травинка.

– Яков, – назвался он, коснувшись рукой войлочной шляпы, и слегка склонил голову.

– Поль, – прошептал я и вопросительно глянул на Стоца.

– Хозяин местной земли разрешает тебе присесть к костру, – сказал Стоц и прилег рядом с ногами Якова, обутыми в лапоточки. Стоц прыснул в кулак. Что его так развеселило?

– Присаживайся. – Яков кивнул и улыбнулся. Настороженность растаяла в его глазах. – Стоц любит шутить. Какой я хозяин?

Я искоса, поглядывал на пеструю рубаху Якова, схваченную в поясе голубым шелковым шнурком, на котелок – таких давно нет в наших магазинах, на лапоточки.

– Ушица? – поинтересовался я, когда мужичок зачерпнул ложкой из котелка рыбью голову.

– Дай поесть человеку. – В голосе Стоца опять появилось раздражение. – Куда торопишься? Все узнаешь в свое время.

– Сердится. – Яков подмигнул мне, кивнув на Стоца. – Когда первый раз меня увидел, в штаны чуть не наложил. Лицо руками загородил и лопочет, лопочет… А потом глаза вытаращил и крестным знамением меня…

– Конечно, лешего живого увидел, вот и оторопел.

– Сам ты лешак, только в ангельском обличье. – Яков повернулся к кустам за спиной. – Стеша, – позвал он. – Сте-ша…

К костру подошла махонькая девчушка в длинном платьице, голова косынкой повязана.

– Добрый вечер, – пискнула она. Присела рядом с Яковом, достала из складок платья деревянную ложку и потянулась ею к котелку. Глянула на меня – глаза лукавые, носик вздернутый. Собственно, они были чем-то похожи друг на друга – Яков и Стеша.

– Жена она Яшкина, – сказал Стоц, поймав мой вопросительный взгляд, и хихикнул. Противно так хихикнул, ехидно. – Лешаки!

– Что ты, в самом деле, – сказал я, укоризненно глянув на коллегу. – Обыкновенные люди, только маленькие.

– Правильно говоришь. – Яков поворошил уголья в костре – пальцами! – и стало светлее. – А ты в леших веришь? – спросил, вытирая пальцы о подол рубахи.

– Извините, но… Я, конечно, верю, как греки в кентавра. Особая, так сказать, вера. И…

Стоц хохотнул и, вскочив, метнулся в кусты.