Трагический эксперимент. Книга 1

На Бородинском поле Тучкова решила построить храм Спаса Нерукотворного, она продала свои драгоценности, выкупила землю и начала строительство, а сама жила с маленьким сыном и прислугой в сторожке около будущего храма.

Постепенно в недостроенный храм потянулись люди, многие из которых также потеряли на Бородинском поле своих близких. Единственной радостью вдовы был её сын Николай, к которому мать была необыкновенно привязана. Однако сын умер в 1826 году от скоротечной скарлатины. Его смерть совпала со смертью отца Маргариты Михайловны и ссылкой её родного брата декабриста Михаила Нарышкина в Сибирь.

В 1840 году Маргарита приняла монашеский постриг с именем Марии и стала основательницей Спасо-Бородинского женского монастыря. В этой обители в память о погибших в Бородинском сражении стали печь хлеб из ржаной муки грубого помола с добавлением тмина. Этот чуть кисловатый хлеб с особым вкусом назывался „поминальным“. И только позже этот хлеб получил название „бородинского“».

«После 26 августа 1812 года стало ясно, что Москву придётся сдавать. Нужно было срочно эвакуировать ценности, а особенно кремлёвские реликвии. Московский генерал-губернатор граф Фёдор Васильевич Ростопчин занимался срочной эвакуацией. Именно он вывез из Первопрестольной пожарный инструмент, а по одной из версий оставил для поджогов группы полицейских чиновников, которые и устроили пожар.

Но в первую очередь Ростопчин был озабочен спасением сокровищ Кремля. Он поручил их вывоз сенатору и обер-церемониймейстеру П. С. Валуеву. Последний потребовал у Ростопчина предоставить 250 лошадей для вывоза ценностей в Нижний Новгород.

Времени было в обрез, всё вывезти было невозможно. Особенно громоздкие и менее ценные вещи пришлось оставить, в частности, старинные сабли, шашки, ружья, украшенные серебром и драгоценными камнями, а также оклады от икон, серебряные рамы от картин, гобелены, золототканые материи. Всё, что не удалось вывезти, Валуев прятал в тайники.

В первую очередь обер-церемониймейстер занимался вывозом драгоценностей, предметов дворцового обихода, декоративно-прикладного искусства, оружия из Оружейной палаты. Кроме того, заботой Валуева стали сокровища Патриаршей ризницы, где хранились бесценные предметы церковного обихода, Большого Кремлёвского дворца и Грановитой палаты, кремлёвских соборов и церкви Спаса на Бору. Всё было погружено на 150 телег, которые двинулись в направлении города Владимира. То, что не смогли погрузить на телеги, прятали в тайниках, замуровывали в стены, зарывали в землю.

Решение оставить Москву было принято Кутузовым на совете в Филях 1 сентября. Это был единственный способ сохранить боеспособную армию. 2 сентября 1812 года Наполеон вошёл в Москву. Ожидая предложения о мире, Наполеон пробыл в городе до 7 октября.

В течение 36 дней Наполеон находился в Москве, томясь в ожидании мирных переговоров. Тогда-то его офицеры и солдаты и разграбили столицу России, осквернили захоронения, разорили церкви. О мародёрстве распоясавшихся французских вояк ещё долго после войны ходили легенды. Они врывались в монастыри, втаптывали в грязь святые иконы, срывая с них ризы, забирали золототканые облачения священнослужителей, рылись даже в раках, где лежали мощи святых».

«„Москва превратилась в бездну, в океан огня; пламя шло с севера к центру, и оно достигало самого неба; куски кровельного железа падали с колоколен и домов с грохотом на широкие мостовые…“ — вспоминал пожар 1812 года офицер наполеоновских войск Дьёдонне Риго. „Самый великий, самый величественный и самый ужасный спектакль, какой я видел за свою жизнь“, — годы спустя, уже в ссылке, описывал пылающую Москву Бонапарт. Пожар бушевал четыре дня, со 2 по 6 сентября (здесь и далее даты по старому стилю), были разрушены почти три четверти построек, каменных и деревянных, погибли тысячи людей.