Товарный вагон и бутыль вина

– А кто ваш любимый герой?

Петрович задумался.

– Наверное, Японец, – сказал он.

– Почему?

– Трудно сказать… Может потому, что он маленький, хилый, но при этом отчаянный и умеет отстаивать свою точку зрения. Да еще немецкий язык знает.

– А вы слышали, что он после окончания школы работал в милиции?

– Серьезно?

– Да. Заведовал милицейским клубом. Потом окончил институт и стал режиссером. Работал вместе с Шостаковичем над оперой «Нос» по Гоголю.

– Хорошую карьеру сделал? – заинтересовался Петрович.

– К сожалению, он рано умер. От скарлатины.

22.15

Так они и шли: Петрович по шпалам, а она по рельсам, опираясь для равновесия на плечо мужчины.

Он поймал себя на мысли, что готов идти так бесконечно: в никуда, не спеша, с женской ладонью на плече. Пахло чем-то сладко-пряным – не то от трав, не то от спутницы. Слышалось стрекотание сверчков. Над головой мерцали звезды. Где-то за спиной висела луна, освещая окрестности. Точнее, даже не так: складывалось ощущение, что свет шел со всего неба. Такое бывает в Новогоднюю ночь, подумал Петрович.

Он вспомнил, как его отец всегда выходил покурить на улицу минут за десять до Нового года, это был его какой-то особый ритуал.

Петрович представил, как вышел вместе с ним. Не покурить, потому что маленький. А так – проникнуться моментом.

Затянувшись и положив руку на его плечо, отец сказал: «Ну вот, еще один год, слава богу, прожили. Дай бог, чтобы и следующий был хорошим».

«Пап, – сказал маленький Петрович. – Так ведь этот год не был хорошим – баба Маша померла».

«Померла – и хорошо, что померла, – ответил отец. – Значит, так надо было. Теперь она там, где всем хорошо».

«А мамка плакала, когда бабу Машу хоронили».

«Дура она, потому и плакала, – произнес отец. – Когда человек умирает – радоваться надо. Он же на небеса уходит, где его встретит отец наш небесный. А мамка твоя – она по себе плакала. Из-за эгоизма это. Веры-то в ней с гулькин нос».

«Нам в школе говорили, что бога нет. И что нет ни рая, ни ада».

«А это уже каждый сам решает – есть бог или нет, – сказал отец. – Если считаешь, что бога нет, то и не увидишь его никогда. Пройдешь – и не заметишь. Он, может, и захочет тебе помочь, да ты не увидишь его руки, протянутой к тебе».

Он вздохнул от этих мыслей.

– Ну и что, увидели вы бога? – спросила Ангелина.

– А я что, вслух говорил? – изумился Петрович. – С ума сойти! Со мной такое впервые. Задумался чего-то…

– Так что, увидели?

– Не знаю, – сказал Петрович. – Вряд ли. И вообще, я бы не сказал, что очень религиозен.

– Можно не быть религиозным, но быть верующим, – пожала плечами Ангелина. – Говорят же, что религия и вера – разные вещи.

– Это как так?

– Религия – это то, что идет от ума. Вера – то, что от души.

– И как одно отличить от другого? – заинтересовался Петрович.

– Есть такое выражение, что вера – это то, за что ты готов умереть, а религия – это то, за что ты готов убивать.

– Многие люди готовы убивать за деньги, – заметил Петрович.

– Наверное потому, что они сделали деньги своей религией.

Ангелина оступилась и едва не упала. Петрович успел поддержать ее, схватив двумя руками за талию. Это было не трудно – Ангелина показалась ему очень легкой, прямо воздушной.

22.32

– Помню, у нас в городке батюшка был, – сказал Петрович, продолжая шагать. – Молодой такой. Все прихожанки от него млели. И говорил так красиво, проникновенно. А в свободное время он в областной центр уезжал, по кабакам таскался. Говорят, любовниц было немерено…

– И что? Из-за этого кто-то перестал верить в бога?

– Да я как-то не вдавался в подробности. Я тогда в классе пятом, наверное, учился. Слышал, как мама про это рассказывала, вот и отложилось в памяти. Ей это очень не нравилось, но в церковь она все же ходила.

– Она верующая? – спросила Ангелина.

– После разговора с вами я склонен думать, что она больше религиозная, чем верующая.

– Я так понимаю, вы сейчас с ней не общаетесь?

Петрович вздохнул.

– Мы живем на расстоянии тысячи километров друг от друга. Письма, конечно, не пишем, но она иногда звонит…

Правда, я не всегда отвечаю, добавил он мысленно.

– Вы с ней не очень ладите, да? – сказала Ангелина, повернув к нему голову и пытаясь заглянуть в глаза.

Петрович отвел взгляд в сторону.

– Мы с ней разные люди, – сказал он. – Она всегда была достаточно властной, хотела, чтобы все было по-ейному… ну, так, как она хочет. А я был достаточно свободолюбивым, ее контроль мне не нравился. Уже потом, когда я вырос, она просила прощения: сказала, что совершила много ошибок, когда меня воспитывала, и знает, что часто пренебрегала своими материнскими обязанностями. А у меня в детстве иногда были мысли, что она – не моя родная мать. Я ее спросил об этом, она рассердилась. Подзатыльник мне влепила и сказала, чтобы я больше такой ерунды не говорил.

– А как у нее складывались отношения с вашей женой?

– Постойте, я не говорил, что был женат, – опешил Петрович.

– Я просто угадала. Предположила, что у вас была жена, и именно после разрыва с ней вы уехали из родного города и приехали сюда. Так?