Тотем Козерога

нужно направить, подсказать нужную дорогу прямо в капкан… В словах Магистра Снов

была логика, Посвященная поверила. Так они и оказались посреди центральной

площади Славгорода…

…Грейс сидела на холодном постаменте у памятника и мрачно обозревала

окрестности. В детстве будущую волшебницу приучали к крови и виду смерти, водили

в морги и больницы. Моран приспособилась, научилась терпеть запах разложения. Но

полюбить не смогла. Вот и теперь Посвященная морщила нос, кривилась. С

гадливостью рассматривала скелет ребенка, что лежал на балконе третьего этажа

одного из домов. Еще никогда в жизни жестокая чародейка не лицезрела столь

ужасных проявлений смерти. Грейс пыталась разобраться в своих чувствах и

ощущениях. Но вскоре поняла — равнодушие и отвращение, не более.

Целый день прошел в томительном ожидании. Да и можно ли назвать днем багровые

сумерки, что царили над городом в любое время суток? Впрочем, неважно… Главное,

что призрачные часы отсчитывали последние минуты существования Славгорода, а

Носитель Тотема не появлялся.

Грейс нервничала. Город давил почти физически, выпивал силы и желания, подавлял

волю. В магическом куполе, который мистик установил для защиты от тварей, то и

дело появлялись разрывы. С утра Моран пришлось выдержать три боя с демонами.

Легко справилась, но энергии в амулетах и талисманах изрядно поубавилось. Это

тоже не прибавило настроения Посвященной. Магическая сила не беспредельна,

напитаться от Солнца не получится. Не за горами тот момент, когда ее не

останется совершенно. И тогда придется убираться подобру-поздорову, спасать

жизнь. Но нежелательно — позор и клеймо неудачницы на всю жизнь пугал больше

смерти.

За спиной послышалось шуршание и звонкий стук камней, раздался скрипучий голос

Платона. Колдун бросал магические реагенты на вычерченную фигуру, до хрипоты пел

заклинания. Без толку… Грейс знала — через полчаса энергия иссякнет, и контур

заклятия исказиться. Злыдню придется начинать сначала, а это чревато новыми

нападениями. Кроме того их мог учуять Проклятый Охотник, что было бы вовсе

нежелательно… Высший демон бродил где-то в северной части Славгорода.

Систематически утюжил улицы и районы, собирал последние крохи Силы. Несколько

раз приближался к центру, однако колдуну и волшебнице пока везло. Охотник не

чуял их и уносился прочь. Но Моран знала, удача — штука ненадежная и имеет

обыкновение когда-нибудь заканчиваться.

Волшебнице хотелось действия, результатов. Ожидание сводило с ума, а мерзкий

старик бесил одним своим видом. Еще никогда Посвященная не жаждала убийства так

сильно. Воображение вновь рисовало соблазнительную картину: ее ботинок на тощем

морщинистом горле мистика, резкий поворот, нажим и сочный хруст позвонков, хрип,

гаснущие глаза…

— Колдун, ты уверен, что Александр придет? — буркнула волшебница.

— Уверен, молодая леди! — проскрипел Платон. Хихикнул и тряхнул козлиной

бороденкой. — Уверен. Он не может не прийти. Я видел его подсознание, знаю, как

думает. Не беспокойся, моло…

— Так где он, дьявол тебя побери? — вспылила Посвященная.

Резко встала и повернулась к сидящему на корточках колдуну. Гневно сверкнула

глазами и погладила кобуру. Жаль, нельзя причинять Платону вред. Но как только

Носитель Тотема окажется здесь… Да, мистик несомненно умрет. И она будет

милосердной, убьет быстро. Но не в знак благодарности за оказанную помощь, а

потому, что на пытки нет времени.

Платон заметил жест Грейс. В черных глазах мистика сверкнула злоба, но он сразу

опустил взгляд, пролепетал униженно:

— Не стоит горячиться. Я думаю, все разрешится гораздо раньше, чем кажется.

Молодой человек придет, не сомневайся!..

Волчица с презрением и гадливостью посмотрела на старика. И без того худое лицо

мистика стало еще уже. Козлиная бородка обросла грязью и превратилась в ломкую

сосульку. Рубашка порвана, из дыр проглядывали дряблые мышцы, обвисший живот.

Какой же он все-таки жалкий и мерзкий! Не мужчина… так, мелкая тварь. Волшебница

фыркнула и всерьез задумалась, а не ударить ли колдуна. Но отказалась от мысли.

Гадко. Незачем марать руки. Быстро убить, свернуть шею — да. А унижаться до

побоев не стоит.

Посвященная отвернулась. Не удержалась и прошипела:

— Если ты ошибся… пеняй на себя.

— Конечно, милая леди! — раздался скрипучий голос мистика. В нем проскользнули

униженные нотки, раскаяние и страх.

На губах волшебницы появилась улыбка превосходства. Червь! Она убьет, но для

начала заставит слизать пыль с ее ботинок…

Если бы Посвященная видела лицо колдуна, то в ее голове появились совсем другие

мысли. Опасение, осторожность. Моран не заметила, как сверкнули глаза Платона, а

лицо исказилось в гримасе бешенства. Но Магистр Снов быстро совладал с собой. И

когда Грейс бросила взгляд через плечо, то увидела лишь маску сосредоточенности

и слащавой угодливости.

Прошло около часа. Волшебница маялась от безделья, металась по площади как

тигрица в клетке. То и дело поглядывала на работающего Платона и судорожно

стискивала рукояти тяжелых пистолетов. В конце концов, поняла, что еще немного и

начнет палить по пустым черным окнам, рычать и ронять пену. Мысль отрезвила и