Тотем и табу

На этом одном примере сравнения табу с неврозом навязчивости можно увидеть, каково отношение отдельных форм невроза к формам культурного развития, и уяснить, почему изучение психологии неврозов важно для понимания культурного развития.

Неврозы, с одной стороны, показывают глубинное, поразительное сходство с крупными социальными достижениями, будь то искусство, религия или философия; с другой стороны, они производят впечатление искажения последних. С некоторой смелостью можно утверждать, что истерия представляет собой карикатуру на произведение искусства, невроз навязчивости – карикатуру на религию, а параноический бред – карикатурное искажение философской системы. Это отклонение в конечном счете объясняется тем, что неврозы суть асоциальные образования; они направлены на личные блага, которые в обществе обретаются коллективными усилиями. При анализе влечений в составе неврозов выясняется, что решающее влияние имеют влечения сексуального происхождения, между тем как соответствующие образования культуры зиждутся на социальных влечениях – на таких, которые произошли от слияния эгоистических и эротических элементов. Сексуальная потребность не в состоянии объединять людей таким же образом, каким объединяют их требования самосохранения вида; половое удовлетворение есть, прежде всего, частное дело индивидуума.

Асоциальная по своей сути природа невроза вытекает из его первоначального устремления – прочь из неудовлетворенной реальности в более приятный мир фантазий. В реальном мире, которого невротик избегает, господствует общество людей и созданных ими институций; уход от реальности равнозначен поэтому побегу из человеческого сообщества[155].

Очерк третий Анимизм, магия и всемогущество мысли

I

Неизбежным недостатком работ, в которых психоаналитическая точка зрения применяется к предметам наук о духе, является то обстоятельство, что они дают читателю слишком мало из обеих областей. Такие работы поэтому могут разве что побуждать к дальнейшим исследованиям – они предлагают специалистам некие соображения, от которых можно отталкиваться в последующем. Этот недостаток наглядно проявляется в следующем очерке, посвященном столь обширной, до необъятности, теме, как так называемый анимизм[156].

* * *

Анимизмом в самом узком смысле слова принято называть учение о душе, а в широком смысле – учение о духовных существах как таковых. Еще известны аниматизм, или учение об одушевленности якобы неодушевленной природы (см. ниже), а также употребляются обозначения «анимализм» и «манизм». Само слово «анимизм», которое исходно использовалось для характеристики конкретной философской системы, получило, по-видимому, свое текущее значение благодаря Э. Б. Тайлору[157].

Поводом к употреблению перечисленных терминов послужил тот факт, что среди известных нам первобытных народов распространено крайне примечательное представление о природе и мире вокруг. Эти народы, как исторические, так и сохранившиеся поныне, населяют мир огромным количеством духов, благосклонных и недоброжелательных; указанные духи и демоны признаются причинами всех природных явлений, и дикари верят, что духи одушевляют не только животных и растения, но и все неодушевленные объекты. Третья, быть может, важнейшая составляющая этой примитивной «натурфилософии» кажется нам гораздо менее причудливой – поскольку мы и сами еще не сильно от нее отдалились, хотя, конечно, почти перестали верить в духов и явления природы теперь объясняем посредством безличных физических сил. Первобытные же народы полагают, что люди тоже одушевляются такими вот духами: каждый человек располагает душой, способной покидать телесное обиталище и вселяться в других людей. Эти души ведут самостоятельную психическую деятельность и до некоторой степени независимы от тел. Первоначально считалось, что души сильно схожи с человеческими личностями, но в ходе длительного развития представлений они освободились от материальных признаков и достигли высокой степени «одухотворенности»[158].

Большинство ученых склонно думать, что подобное отношение к душе составляет первоначальное ядро анимистической системы, что духи соответствуют душам, которые обрели самостоятельность, и что души животных, растений и различных предметов аналогичны человеческим душам.