Тотем и табу

Это мнение исходит из предположения, настолько дерзкого, что поначалу оно кажется нелепым: дескать, горячо любимый член семьи с момента смерти превращается в демона, со стороны которого живым следует ждать только враждебных действий; против его злых намерений нужно защищаться всеми силами. Почти все авторитеты единодушно приписывают первобытным народам эту точку зрения. Вестермарк, который в своем сочинении «Происхождение и развитие нравственных понятий» слишком мало, по-моему, уделяет внимания табу, в главе «Отношение к умершим» прямо пишет: «Имеющийся в наличии фактический материал заставляет меня прийти к выводу, что в умерших чаще видят врагов, чем друзей, а профессор Джевонс и мистер Грант Аллен[144] ошибаются, утверждая, будто, как полагали ранее, злоба покойников направляется обыкновенно против чужих, между тем как они проявляют отеческую заботливость о жизни и о благополучии своих потомков и членов клана»[145].

В своей любопытной книге Рудольф Кляйнпауль[146] (1898) отталкивается от остатков древней веры в загробную жизнь души у цивилизованных народов, чтобы нарисовать картину взаимоотношений между живыми и мертвыми. Он заключает, что мертвецы, одержимые страстью к убийству, жаждут увлечь живых за собой. Они убивают, а скелеты, в виде которых ныне обыкновенно изображается смерть, отражают представление о смерти как убийце. Живые не чувствуют себя в безопасности от преследований мертвецов, пока между ними и покойниками не встает водная преграда. Поэтому мертвых столь охотно хоронили на островах или перевозили на дальний берег реки (отсюда произошли, кстати, расхожие выражения вроде «по ту сторону»). С течением времени враждебность мертвецов слабела, и в итоге ее сохранили только те разновидности, которым приписывалось особое право на озлобление, – жертвы убийств, например, каковые в виде злых духов преследуют своих убийц, или невесты, умершие в неудовлетворенной страсти. Но первоначально, по Кляйнпаулю, все мертвецы были вампирами, все питали злобу к живым и старались им вредить и лишать жизни. Из наблюдения за трупами вообще возникло представление о злых духах.

* * *

Гипотеза, будто после смерти родные люди превращаются в демонов, вызывает, разумеется, дальнейшие вопросы. Что побуждало первобытные народы приписывать своим умершим такую перемену в чувствах? Почему они становились демонами? Вестермарк думает, что на этот вопрос ответить нетрудно: «Так как смерть считается величайшим несчастьем, какое только выпадает на долю человека, считается, что покойники крайне недовольны своей судьбой. По принятому у первобытных народов мнению, смерть наступает только по причине убийства, насильственного или совершенного при помощи колдовства, а потому душа погибшего переполняется гневом и жаждет мести; полагают, что она завидует живым и тоскует по обществу прежних друзей; вполне понятно, что она старается умертвить их болезнями, чтобы воссоединиться… Но еще мысль, будто бестелесная душа в целом злонамеренна… неразрывно связана, по-видимому, с инстинктивным страхом перед мертвыми, каковой, в свою очередь, обусловлен страхом перед смертью».

Изучение психоневротических заболеваний приводит к более широкому объяснению, нежели это, но включает в себя и доводы Вестермарка.